Три «котла» красноармейца Полухина - страница 10

Сам того не зная, красноармеец Полухин открыл для себя принцип, высказанный древним мудрецом Сунь-Цзы: «Воины-победители» сначала ищут условия победы, а только потом вступают в битву; те же, что терпят поражение, сначала вступают в битву и только затем стараются победить». А до условий победы в том эпизоде было далеко, как до Луны.

Но одной осторожностью дело в свою пользу было не решить, и подтверждение тому последовало весьма быстро. Спустя ещё полтора дня похода надо было на время попрощаться с лесом, чтобы вдалеке от населённых пунктов пересечь открытый участок местности и переправиться через речушку. Здесь перед Сашей встал один очень важный вопрос, неприятный в случае любого ответа на него: когда двигаться – днём или ночью? С одной стороны, ночь скроет их от визуального наблюдения и поможет незаметно пройти опасный этап пути. А с другой стороны, какова будет скорость такого перемещения? Страшно подумать, что будет, если в темноте лошади попадут в какую-нибудь яму или расщелину. Луна вступила в фазу последней четверти, а это значит, что взойдёт она уже после полуночи, да и погода последние дни стояла облачная. Надолго ли в таких условиях хватит ресурса батареек карманных фонариков? Поэтому красноармеец Полухин решил рискнуть и за минимально возможное время совершить дневной марш-бросок до окрестностей брода. В его преддверии он дал отдохнуть и личному, и конскому составу упряжки. Вечером, за костром, бойцы разговорились даже больше, чем обычно, – кто знает, что их ждёт завтра?

«Когда мы были на войне, когда мы были на войне, там каждый думал о своей подруге или о жене», – слова из более поздней песни были вполне применимы к Саше или Илье. Бывший студент постоянно вспоминал о своей девушке Кате, с которой он познакомился два года назад в Русском музее. Сейчас она, должно быть, закончила последний класс десятилетки, чтобы потом поступить в педагогический и стать учительницей. Только на душе у Саши было тревожно: в последнем письме от неё упоминались бомбёжки Ленинграда и что она, вместе с бывшими одноклассниками и одноклассницами, помогала пожарным и служащим МПВО при ликвидации последствий воздушных налётов. Ему, конечно, было приятно, что его избранница была довольно храброй, но лучше бы ей во время вражеских атак на город не дежурить на крышах и не тушить «зажигалки», а находиться в бомбоубежище или, того лучше, где-нибудь в деревне в глубоком тылу.

– Да уж, тебе не повезло! – заметил на всё это Илья. До нас фашист не дотянется, только что все мои без меня делать-то будут? Мы тут воюем, а этот урод Козлов с Машкой или Лизкой целуется? Или уже на сеновал залезли? – до войны за гармонистом и участником самодеятельности в родной деревне была целая охота со стороны незамужних девиц, да и замужние колхозницы на него посматривали тоже не без интереса. А он вовсю этим пользовался.

Слушая это, Родион только молчал: за прытким младшеньким его просто не замечали. Если только не считать кобылы Люськи, которая за ним готова была ходить хвостом куда угодно и где угодно, хоть в самом правлении колхоза. Правда, интерес у неё был сугубо меркантильный – там морковку её повелитель даст, а там, если сделать особо постную морду и поржать жалобно, то и на сахарок расщедрится. И хотя Самойлову-старшему весьма нравилась Даша из его деревни, мысли то и дело возвращались к Люське – ну кто теперь за ней теперь ухаживает? Такой преданности вряд ли от кого дождёшься.

Закончив с мальчишеским трёпом, Саша с Родионом завалились спать: марш предстоял долгий и опасный, они должны быть хорошо отдохнувшими. Илья вызвался быть караульным, рассчитывая отоспаться уже в походе. Когда рассвело, как обычно, наскоро перекусили сухарями, убрали следы своего пребывания, погрузили всё имущество на упряжку, а на сиденье короба передка усадили изрядно зевавшего Самойлова-младшего. Выйдя на открытое пространство, Саша с биноклем, ППД и флажками из комплекта принадлежностей к пушке выдвинулся на пару сотен метров вперёд, давая отмашкой сигналы Родиону, что на пути перед ними опасностей нет. За пять часов удалось пройти двадцать километров, благо местность была более-менее ровная. Можно было двигаться и быстрее, но тогда лошади бы очень быстро устали. Поэтому пришлось сделать пару недолгих остановок, а в полпервого дня остановились на обеденный привал. Обед был весьма условным: сколько-то сухарей, вода из фляжек и ломтик шоколадки каждому. Ещё час похода – и вдали обозначилась долгожданная речушка. Найдя подходящие кусты, красноармеец Полухин скрыл за ними упряжку, а сам отправился в одиночестве разыскивать брод.