— Не так уж трудно догадаться, — говорит мать. — Взгляни на его рубашку.
— У меня все готово, — говорю я.
— Карбюратор не течет?
— Я подтянул гайки...
— Я в воскресенье задумала печь пироги, — говорит мама.
— Какие еще пироги?
Это не что иное, как посягательство на нашу рыбалку.
—- Пироги — это хорошо, — говорит отец.
— И, кроме того, в субботу вечером в клубе концерт... Приехали артисты из Ленинграда.
— Из Ленинграда? — переспрашивает отец.
— Мы же хотели... — говорю я.
Отец мне мигает: молчи!
— Я вот что предлагаю, — говорит он. — Артистов и пироги мы объединим, а в воскресенье рано утром махнем на озеро.
— То на небе, то на озере, — недовольно говорит мама. — Когда же ты дома бываешь?
— В сентябре возьмем отпуск, — с подъемом говорит отец. — И закатимся на юг...
— В сентябре? — спрашивает мама. — Ты же говорил — в августе?
— Отпадает... В августе... Понимаешь, новая машина прибыла — должен же я ее испытать?
С аэродрома поднимается самолет. Взглянув на него, отец говорит:
— Семенов пошел...
— Вот пусть Семенов и испытывает, — говорит мама. — А мы поедем в отпуск.
— Чудачка. Да кто в августе ездит на юг? Жара, духота, а вот в сентябре — красотища!
— Ты в третий раз переносишь свой отпуск... Скоро ты меня убедишь, что на юге лучше всего в январе или
в феврале. Будем на коньках кататься на Черном море.
— Черное море не замерзает, — замечаю я.
— Спасибо, я не знала...
Но отец нас не слушает. Он, нахмурив лоб, прислушивается к удаляющемуся гулу самолета.
— Нина, — говорит он. — Напомни мне, чтобы я позвонил на аэродром...
— Опять аэродром, ночные полеты, тревоги... — грустно произносит мама.
— Ты посмотри, какой сегодня закат! — говорит отец. — Никак соловей?
— Слава богу, услышал... — улыбается мама.
А закат действительно на славу. Вершины елей и сосен стали черными на желтеющем фоне неба. Не шелохнется ни одна травинка. Тихо вокруг. В роще свистят и щелкают на все лады сразу, наверное, десяток соловьев. А в ольшанике соловьи молчат. Они никогда не перебивают «заслуженных».
Мы идем вдоль ржаного поля с васильками, а над нами, на темнеющем небе, расползается белая дорога, оставленная реактивным самолетом.
1967