Тропою рыси - страница 31

Склонившись над ним, я стащила куртку и подняла рубашку. Рана была глубокая, с рваными краями, темная кровь выступала пульсирующими толчками. Разорвав его рубашку, я скомкала ее и, как могла, постаралась заткнуть рану, вслед за этим плотно перевязала сверху своей курткой.

Он тяжело дышал:

— Анаис… там Хильда… близко… спроси, как попасть к Иларе… она… поможет… я… ты…

Потом посмотрел на меня, как будто видит в первый раз (а может в последний?) и отключился.

Я понимала, что паниковать и плакать нет времени, мы уже в Тарсиллинне, а значит — все будет хорошо, нужно только найти помощь. С трудом уложив Лэйярда на сломанные мной ранее ветви, я потащила их подальше от проклятого болота.

— Ула, Тарсиллинн, Хильда. Иди. Надеюсь, ты поймешь меня…

Рысь трусила по заросшей тропке. Я изо всех сил тянула «носилки» по сухой траве, таща их то передом, то задом, то боком. Изредка я останавливалась и проверяла, есть ли пульс. Слабый, но есть. Все будет хорошо.

Вскоре впереди показался деревянный перекошенный домик. У меня сразу прибавилось сил, и я ускорила шаг.

Оставив Лэйярда на земле, я влетела в дом. За низеньким столом сидела сморщенная старуха и что-то толкла в своей ступке.

— Помогите, пожалуйста, — бросилась я к ней, — Ему нужна помощь.

Старуха молча вытерла сухие руки о грязный фартух, вышла следом за мной и помогла перенести Лэйярда на старую узкую лежанку. Сил в ней оказалось намного больше, чем я могла предположить.

Размотав рану, она швырнула окровавленные тряпки в угол.

— Он потерял много крови, — хрипло сказала старуха.

— Я знаю, ему нужно обработать рану, чтобы не было заражения, и наложить повязку, а еще лучше — зашить.

Но она совершенно не слушала меня. Порывшись на полках, старуха принесла какое-то перо и зажгла его. Затем склонилась над Лэйярдом и начала направлять дым в сторону раны, что-то бормоча.

— Послушайте, что вы делаете? Его нужно лечить, понимаете? Он умрет.

— Если ты будешь мешать мне останавливать кровь, глупая девчонка, тогда он точно умрет.

Затем она взяла какие-то листья, положила их на кусок ткани и приложила к ране. Не успела я возразить, как она заявила:

— Все, кровь остановилась. Зашивать нельзя и закрывать нельзя. Рана плохая — пусть все плохое уходит, — и безрадостно взглянула на его лицо. — Он покидает наш мир. Уходит к духам предков.

Я взяла его за руку, она была ледяной. Черты лица заострились, и сам он стал белее простыни.

— Держи его за руку и зови, — сказала старуха, беря с полки потрепанный бубен, — Зови хорошо, чтоб вернулся.

Она начала отбивать ритм.

Слезы ручьем лились по моему лицу. Он умирает, я ничем не могу помочь. А безумная старуха продолжает издеваться надо мной.

— Зови, я сказала, — она больно хлопнула меня по затылку, продолжая стучать в бубен сначала тихо, потом быстрее и громче.

— Лэйярд, не умирай, — начала я причитать, — Пожалуйста.

И получила второй подзатыльник:

— Плохо зовешь.

Под ритм бубна я словно вошла в транс. Взяв его ладонь двумя руками, мне ничего не оставалось, как слушать старуху.

— Лэйярд. Лэйярд. Вернись, — закричала я. — Это я, Анаис. Вернись, прошу. Ты нужен мне. Возвращайся, я здесь, иди ко мне. Лэйярд…

Вскоре я заметила, что рука начала теплеть, на лице появился румянец. Вытерев рукавом слезы, я провела рукой по его колючей щеке.

— Ночь протянет — будет жить, — констатировала старуха, отдышавшись. — Иди, покажу, что ему пить.

Она поставила на огонь котел с водой, всыпала в него травы и коренья.

— Я устала, — изрекла старуха и скрылась за дырявой занавеской в глубине комнатки.

Когда я заглянула туда, чтобы спросить, сколько времени отвар должен вариться, она уже храпела. Ладно, разберемся. Сняла котелок с огня, накрыла крышкой, чтобы дать настояться, и вернулась к постели Лэйярда. Он ровно дышал. Все-таки Хильда — молодец.

Так я просидела около часа. За окнами начинало темнеть. Порывшись на полках, я нашла несколько свечей и зажгла их от уже гаснущего очага.

А где спать мне? Хозяйка этого дома была не очень-то гостеприимной. Пришлось поставить табуретку ближе к постели Лэйярда, облокотиться и лечь на руки — так я дремала в поезде на боковушке.