Трудности перевода. Воспоминания - страница 31

Всё обошлось, хотя Ельцин остался не слишком доволен: даже в примечании положение о возмещении ущерба ему не нравилось. В итоге в тот день был подписан только график вывода войск. Основное соглашение, в котором содержались многие важные для нас положения о статусе войск и социальных гарантиях военным пенсионерам, так и не было подписано к моменту полного их вывода в августе 1993 года.

Самыми трудными стали переговоры с Эстонией. На них проблемы вывода войск и прав русского населения сплелись особенно болезненно. В начале ноября 1992 года мне предстояла непростая миссия в Таллин. В памяти детали стёрлись, прибегну к помощи одной из газетных статей:

«Никто не сомневался, что представитель дипломатического ведомства едет в Таллин исправлять ошибки президента. Как вы помните, на прошлой неделе Ельцин приостановил вывод войск из стран Балтии. После не слишком демократических выборов в Эстонии не связать этот шаг Москвы с нарушением прав русского населения было невозможно. Что и сделали эстонские и западные политики.

Но нет. Виталий Чуркин несколько раз подчеркнул: Россия не намерена увязывать вопрос вывода войск с правами своих соотечественников. Распоряжение Ельцина было, как объяснил замминистра, внутренним документом. А то, что вокруг него поднялся такой шум, — так это, естественно, пресса виновата. Сейчас же вовсю идёт подготовка соглашений, которые будут охватывать социальные аспекты вывода войск. Неосторожные слова недипломата Ельцина дипломату Чуркину удалось исправить с блеском, и за один день своего пребывания в Таллине он смог профессионально очаровать всех — от самых высокопоставленных лиц до самых радикально настроенных.

Масса странного и приятного. Российская сторона, не извиняясь, не раскланиваясь, но и не топая ногами, — прямо ставит вопросы обеспечения законных прав русскоязычного населения. Чуркин даже покушается на „святая святых“ — высказывает желательность предоставления русскому языку статуса официального. А на встрече с русской общественностью говорит, не стесняясь, то, что все предыдущие российские политики произнести боялись: „Наша цель не в том, чтобы победить эстонцев, а чтобы русские здесь жили достойно. За вами — Россия. Надо немного потерпеть“.

Эстонская сторона тоже ведёт себя на удивление доброжелательно и даже перестаёт делать вид, что понимает все европейские языки, кроме русского. Более того, президент Эстонской Республики Леннарт Мери, с которым Чуркин имел полуторачасовую беседу, заявил, что он и Конституция являются гарантами нормальных условий жизни представителей всех национальностей.

Виталий Чуркин также весьма уверенно сказал на пресс-конференции, что, может быть, вскоре будет смягчён языковой ценз для пенсионеров и решён вопрос с предоставлением гражданства родившимся в Эстонии.

Самая большая радость: вроде бы обе стороны договорились о том, что в Эстонии в новом году будет продолжена трансляция программ российского телевидения, над которыми тоже нависла угроза и что остаётся только решить финансовые вопросы. Поддержку у эстонских политиков получила и идея создания Российского культурного фонда помощи соотечественникам. Немножко увереннее почувствовали себя военные. Чуркин подтвердил, что российские войска не могут выводиться за счёт расформирования частей.

Мнение, возможно, субъективное, зато общее: первый официальный контакт с новым эстонским руководством Россия провела блестяще. Максимум доброжелательности плюс достойный и уверенный тон» («Комсомольская правда», 5 ноября 1992 года).

К сожалению, надеждам на то, что проблема русскоязычного населения в Балтии будет урегулирована быстро и цивилизованно, не суждено было сбыться.

К переговорам о выводе войск из Эстонии мне пришлось присоединяться несколько раз. Необычной оказалась состоявшаяся в этот период моя вторая встреча с президентом Эстонии Леннартом Мери. Среди бумаг, которые я изучал в самолёте по пути в Таллин, была и биографическая справка на эстонского президента. В ней я обратил внимание на то, что в середине 60-х годов Мери работал на таллинской киностудии. В 1965 году там же работал и я. (Должен пояснить, что в детстве мне довелось сниматься в кино. Сначала на Московской киностудии имени Горького у крупнейших режиссёров Льва Кулиджанова и Марка Донского, а затем и на таллинской студии, куда меня пригласил режиссёр Игорь Ельцов, родом из «русских эстонцев», то есть из тех, кто жил в стране ещё до 1940 года. Вскоре этот молодой ещё человек куда-то исчез со страниц киношной прессы.)