Трудный выбор - страница 9

Если я хочу, чтобы он относился ко мне как к взрослой, значит мне нужно вести себя соответствующе.

Я выпрямила спину и заставила себя унять дрожь внутри:

— Хорошо, ваша светлость. Я слушаю. Пожалуйста, продолжайте.

Герцог слегка поклонился, и выражение его лица ничуть не успокоило меня:

— После долгих поисков мои писцы, наконец, нашли исключение в обете.

Исключение? В обете? На мгновение я потеряла дар речи, не в силах осознать его слова. Может это шутка? Если так, то это жестокая шутка.

— Исключений не может быть. Древний обет передается со времен пророка Сэмюеля, когда его мать Ханна отдала его священнику Илаю. Она нерушима.

В глазах герцога стояло напряжение:

— Но, моя дорогая, одно исключение все же есть, только одно.

У меня задрожали колени. Я хотела выкрикнуть ему, чтобы он больше ничего не говорил, что я не нуждаюсь в исключениях, что я готова к жизни, уготованной для меня еще до моего рождения. Но я почувствовала, что гдето глубоко внутри меня засело желание узнать, о чем он говорит. И я кивнула, чтобы он продолжал.

Он взял меня за руку:

— Если ты по-настоящему полюбишь и выйдешь замуж до полуночи в свой восемнадцатый день рождения, ты будешь освобождена от обета.

— Это невозможно.

Я расхаживала перед широким креслом у окна, где сидел герцог

Ривеншир. Он снял доспехи, но дорожная пыль все еще покрывала его одежду. Я понимала, что должна была проводить его в гостевые покои и приказать приготовить для него ванну, но он казался таким же расстроенным, как и я, и не спешил покидать мое общество. Чтобы поговорить наедине, мы зашли во внутрь, хотя я была уверена, что Труди и Джеймс прислушивались к каждому нашему слову из парадного зала.

Через распахнутые настежь двери я видела как рыцари и слуги, сопровождавшие герцога, начали разгружать свои товары и хлопотать вокруг лошадей. Они наверняка проголодались, устали и должны расслабиться. Тем более что ароматы жареных гусей, копченых свиней и вареной баранины заполнили коридоры замка. Скоро начнется праздник Канун летнего солнцестояния, и будет накрыт стол для моих гостей. Но я никак не могла отвлечься от новости, которую сообщил герцог. Я все еще не могла поверить в существование этого исключения.

Я опустилась перед герцогом и взяла его мозолистые руки. За моим внешним спокойствием бушевало сопротивление, как у солдата, защищающего осажденную стену.

— Расскажите мне все, что знаете об обете моих родителей, ваша светлость. Мне нужно знать все. — Попросила я у герцога.

Аббат мне все объяснил, когда я обнаружила свиток, спрятанный в тайнике сундука матери после похорон. Тогда я поняла, что она пыталась рассказать мне об этом со своего смертного одра, но не смогла. Позже я все думала, удивляясь, почему моя мать ждала так долго, чтобы сообщить мне такие важные новости. И решила, что она хотела, чтобы я жила нормальной жизнью как можно дольше.

Все это время в голове стоял рой вопросов, от которых я старалась отмахнуться, но все же оставались некоторые моменты, которые я хотела бы прояснить. Может быть, герцог прольет свет на правду?

Он погладил меня по руке, и я приготовилась слушать:

— Твои родители всегда очень любили друг друга. И поэтому в первые годы их брака было легко смириться с тем фактом, что у них нет детей. Но с течением времени осознавать бесплодность твоей матери стало очень тяжело.

— Его голос звучал мягко, взгляд был устремлен в прошлое. — Они очень хотели собственного ребенка. В конце концов, они пришли в такое отчаяние, что отправились в монастырь и попросили аббата Фрэнсиса Майкла помолиться за них… и дать им слезу Девы Марии.

От этой истории, которую я слышала не первый раз, мой пульс как всегда учащенно забился. Слезы Девы Марии были особенными. Когда их давали в лечебных целях, всегда казалось, что происходит чудо. Но к ним прибегали чрезвычайно редко и использовали очень экономно.

— Как всем известно, слеза имеет свою цену, — сказал герцог. — А в случае бесплодия цена всегда одна — древний обет Ханны, первенец посвящался Богу, отдавался в служение Ему.

Ничего нового от герцога я не узнала, но склонила голову и прижала руку к животу, пытаясь успокоиться. Да, это было шоком для меня четыре года назад, но со временем я смирилась и, наконец, приняла свою судьбу. У