Турция старая и новая - страница 46

Позиция армии в этом вопросе была тем фактором, который убедил Демиреля несколько урезать свободу действий религиозных элементов. В частности, был снят с занимаемой должности Ибрагим Эльмали, который, в нарушение конституции, высказался за возвращение к теократическому государству; кроме того, он скомпрометировал себя связями с сектой нурджистов и нападками на шиитов. Снятие Эльмали привело в ярость приверженцев ислама: они стали выговаривать Демирелю, что он якобы связан с масонами. «Мы не позволим ему вмешиваться в дела религии, даже если он и сидит на «белом коне», — пригрозил один из членов Федерации религиозных деятелей (она была основана в 1964 году и насчитывает около шестидесяти тысяч членов), выступая на съезде Федерации в конце 1966 года. Но Демирель не поддался угрозам: он понимал, что подобные нападки все равно не помешают его партии считаться «мусульманской партией» среди избирателей, особенно в деревнях. А именно это является, в Турции залогом популярности.

Произошли ли какие-нибудь изменения в отношении людей к религии? Очень и очень незначительные, если иметь в виду деревню и провинцию. Если же говорить о молодом поколении интеллигенции, о чиновниках, о некоторой части буржуазии, об армии? Я сошлюсь на данные опроса, которые приводят в своей книге о Турции два американских автора; этот опрос они проводили в 1959 году в городских лицеях. Конечно, к ответам учащихся надо подходить с известной поправкой, поскольку тогда был период глубокого бунта молодежи против Мендереса и с тех пор настроение могло измениться.

Отвечая на вопрос о том, каким бы дисциплинам они стали обучать своих детей, если бы сами были родителями, только два процента опрошенных назвали религию среди школьных предметов. На вопрос о том, какая профессия могла бы принести им удовлетворение, за религию высказалось около семи процентов. Менее одного процента опрошенных признают за религией авторитет. Около трех процентов учащихся назвали духовное лицо фигурой, которая их больше всего восхищает. И даже на вопрос о том, чтобы они сделали, если бы на них обрушилось несчастье, только полтора процента ответили, что обратились бы за помощью к аллаху.

Эти ответы не могут вызвать удивления, если знать о культе Кемаля, в котором воспитываются учащиеся в школах. Я знакомилась со школьными программами для разных классов, и во всех биография «отца турок» значилась главным предметом. Я присутствовала на молодежных парадах, на которых молодежь несла транспаранты с надписью: «Ататюрк, мы идем по твоим следам». Мне думается, что не так-то просто заставить молодежь следовать по пути творца современной Турции, отрицая при этом его основные реформы.

Конечно, в данном случае речь идет лишь об узкой прослойке образованной молодежи, а не о массе турецкой молодежи, для которой не произошло никаких перемен, и отрицать такое положение было бы политической ошибкой. С этими фактами вынуждены даже считаться лидеры Рабочей партии Турции, за которую не случайно голосовали представители интеллигенции. Учитывая опыт «арабского» социализма, некоторые деятели Рабочей партии Турции стали заявлять, что в исламе заключены известные позитивные идеи и что поэтому не надо сбрасывать со счетов тех, кто искренне верен исламу. Так, например, известный турецкий журналист и депутат Четин Алтай в своих статьях развивал тезис о том, что обращение неграмотных масс к Корану является с их стороны стихийной формой протеста против навязываемого им буржуазией западного образа жизни… Следовательно, было бы ошибкой считать их всех реакционерами. Вот почему на съезде Рабочей партии Турции в ноябре 1966 года подвергся критике поверхностный подход к вопросам религии и подчеркивалось, что и среди духовных лиц есть люди, придерживающиеся прогрессивных, антифеодальных и антиамериканских взглядов.

Вопрос о лаицизме в Турции является вопросом чрезвычайно сложным и острым. Даже в кругах интеллигенции, воспитанной в традициях кемализма, надо считаться с давлением традиций. Я, наверное, никогда не забуду слова офицера, отказавшегося во время рамазана закурить сигарету: «Мне-то все равно, но горе на мою голову, если мои родные почувствуют у меня запах табака…»