Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - страница 10

.

Этот вывод мы аргументируем, в первую очередь, тем, что турки, мягко говоря, никогда не находились в центре внимания ни Международного комитета Красного Креста (МККК), ни гуманитарных организаций нейтральных стран. Правда, в литературе на этот счет можно встретить и противоположную точку зрения. Так, по мнению Т. Я. Иконниковой, «несмотря на небольшое число турецких военнопленных (в Приамурском военном округе — В.П.), международные благотворительные организации проявляли пристальное внимание к условиям их содержания». В подтверждение сказанному следует ссылка на то, что 20 января 1916 г. начальником Генштаба было разрешено посещение турецких военнопленных на Дальнем Востоке делегатами МККК. «Профессор Фердинанд Тормайер и доктор Феррьер намеревались побывать в Хабаровске, Спасском, Никольск-Уссурийском и Шкотово. Им был разрешен беспрепятственный допуск в "места водворения пленных турок для ознакомления с их положением"[24].

Мы не разделяем точку зрения Т. Я. Иконниковой. Действительно, на рубеже 1915–1916 гг. Петроград и Стамбул, после шестимесячных переговоров, достигли принципиального согласия на посещение на началах взаимности делегатами МККК лагерей русских военнопленных в Турции и турецких в России. Действительно, в 1916–1917 гг. по этому вопросу шла активная переписка как на международном, так и на внутрироссийском уровнях. Действительно, осенью 1916 г. делегация МККК проинспектировала лагеря русских военнопленных в Турции (где, к слову, зафиксировала такие недостатки, как: слабая медицинская помощь, наличие телесных наказаний, предоставление офицерам медикаментов только за плату, отсутствие в помещениях печей, а в умывальниках мыла, а также обратила внимание на некачественную воду и «ужасную обувь»)[25]. Однако при всем при том, лагеря турецких военнопленных в России представители МККК так и не посетили… ни в Приамурском военном округе (ПриамВО), ни в каком-либо ином.

Правда, на исходе 1917 г. их функции частично приняло на себя Датское общество Красного Креста, направившее свою делегацию для осмотра лагерей турецких военнопленных на Кавказе. Но к месту назначения датчане прибыли лишь в марте 1918 г., когда российская администрация и российские войска уже покидали регион. В условиях хаоса и всеобщей суверенизации делегатам оставалось лишь констатировать, что на всем Кавказе пленные турки «терпят недостаток в пище, в верхней одежде, белье и средствах к жизни», а в Армении их положение «отчаянное», ибо здесь им «угрожает ежеминутная смерть от местного населения и национальных войск»[26].

В свете изложенного нельзя не заметить, что в 1914–1918 гг. органы и учреждения Датского и Шведского Красного Креста осуществляли в России довольно широкую гуманитарную деятельность. Однако основным объектом их внимания оставались все-таки австро-венгерские и германские пленные, поскольку Дания и Швеция являлись их державами-покровительницами. К примеру, делегация Датского общества Красного Креста, инспектировавшая лагеря военнопленных в России в период с ноября 1915 по февраль 1916 г., в своем официальном отчете обратила внимание «на особенно жестокую судьбу венгерских пленных». Но о турках не обмолвилась ни словом[27].

Заслуживает внимания и тот факт, что при посредничестве Датского общества Красного Креста, дважды — в 1915 г. и 1916 г. — Австро-Венгрия, Германия и Россия обменивались делегациями сестер милосердия, которые в ходе осмотра «мест водворения» пленных оказали своим соотечественникам существенную материальную и неоценимую нравственную поддержку, одновременно собрав богатейший материал об их положении. Причем в июне 1917 г. стороны достигли соглашения об очередном, уже третьем по счету, обмене такими делегациями. В то же время, вопрос о взаимном посещении военнопленных русскими и турецкими сестрами милосердия был впервые поднят лишь в апреле 1917 г.[28], но так и не получил дальнейшего развития[29].

Что же касается державы-покровительницы турок — Испании, то ее деятельность отличалась сравнительно скромными масштабами, а Испанский Красный Крест на территории нашей страны вообще не работал. В какой-то степени это можно объяснить низким политическим влиянием Испанского королевства в России. Во всяком случае, Петроград легко находил благовидный предлог для того, чтобы отказать дипломатам этой страны в посещении мест расквартирования пленных турок, тогда как аналогичные решения в отношении официальных представителей Дании и Швеции принимались с куда большей осмотрительностью. Так, в мае 1917 г. испанский консул в Гельсингфорсе не смог выехать в Нижний Новгород «для раздачи платья и других предметов турецким инвалидам», поскольку в российское Военное министерство поступили об этом лице «неблагоприятные сведения». Еще ранее, в январе 1917 г., испанскому вице-консулу в Тифлисе, на основании наличия в регионе… «некоторых особых обстоятельств, чисто местного характера» было отказано в посещении лагерей пленных турок на Кавказе и, в особенности, на острове Нарген в Каспийском море, «для оказания помощи находящимся там военнопленным»