Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - страница 20
. Уже в наши дни данный факт неоднократно находил подтверждение в трудах столь авторитетного историка, как А. Б. Широкорад[79].
Между тем, в XVIII–XIX вв., насколько нам известно, турки не проявляли заметной склонности к столь низкому коварству. Пожалуй, один лишь И. П. Дубецкий, участник Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., указывает в своих мемуарах на использование оттоманами в бою около роты некрасовцев[80], переодетых в русскую форму[81]. Последнее сегодня вряд ли можно подтвердить или опровергнуть. О событиях же 25 ноября 1914 г. такого не скажешь, ибо сохранились фотографии всех кавалеристов, в т. ч. и обоих офицеров, сделанные тогда же в Одессе и представленные на вклейке настоящей книги… Форма на турках определенно не русская… Полагаем, приведенных иллюстраций достаточно для того, чтобы навсегда поставить в данном вопросе точку. А заодно и смыть с оттоманской армии это грязное пятно.
Переходя к лицам из числа членов экипажей и пассажиров турецких судов, считаем необходимым обратить внимание на специфику данной подгруппы, предопределенную следующими факторами:
1. Уже упомянутым выше неуклонным расширением круга субъектов, признаваемых пленными, что отражено в данных Таблицы 6. Причем в этом процессе, видимо, далеко не всегда использовались достаточно четкие критерии. Например, в феврале 1916 г. ряды турецких военнопленных в России пополнили рыбаки Осман Сулейман, 82 лет, и Сали Осман, 85 лет. Вместе с тем, несколько месяцев спустя, в ноябре 1916 г., более молодой матрос — 80-летний Али Мехмед Муртоза оглы, был признан не подлежащим плену[82].
2. Неполным совпадением взглядов морского и сухопутного командования в вопросе о том, кого именно следует считать пленным, и к какой именно категории пленников должно быть отнесено то или иное лицо. В результате, принимая турок от флота, органы армейского управления в одних случаях сохраняли их статус, в других — изменяли. Так, помощник капитана парохода «Иттихад» Хусейн Исхан Эдхем бей и пассажир того же парохода, майор запаса Джевад Мазхар бей, плененные в июне 1916 г. и отправленные из Севастополя в Екатеринослав «в качестве военнопленных на офицерском положении», похоже, на каком-то этапе оказались «переаттестованы» и сначала попали в группу пленных нижних чинов австро-венгерской армии, а затем, после подачи ими соответствующей жалобы, были интернированы в Рязань, вместе с турецкими военнообязанными[83].
Таблица 6
Эволюция круга лиц, из числа членов экипажей и пассажиров турецких судов (в т. ч. и рыболовных), признаваемых военнопленными, военнообязанными и военнозадержанными на Черноморском театре военных действий в 1914–1917 гг.[84]
| Срок | Субъекты, подлежащие плену | Обоснования, выдвинутые штабом Черноморского флота |
|---|---|---|
| С октября 1914 г. | Все турецкие подданные-мусульмане, вне зависимости от занимаемой должности, в возрасте 17–45 лет, годные к военной службе по состоянию здоровья | Общие требования, сформулированные в Высочайшем указе от 28 июля 1914 г., и актах, принятых в его развитие |
| С февраля 1915 г. | Верхний возрастной предел для всех указанных лиц повышен до 55 лет | Моряк сохраняет работоспособность и после 45 лет |
| С марта 1915 г. | Отменены ограничения по возрасту для капитанов судов | Капитаны «занимаются провозом контрабанды и исполнением поручений турецких властей» |
| С июня 1915 г. | Отменены ограничения по вероисповеданию для всех указанных лиц | Моряки из числа христиан «действуют в интересах турецких властей», и «занимаются провозом контрабанды ради своей корысти» |
| Не позднее начала 1916 г. | Отменены ограничения по возрасту для всех указанных лиц | Все турецкие подданные, задерживаемые в Черном море, «работают на оборону» |
| С сентября 1916 г. | Отменены последние ограничения: по признаку годности к военной службе и по признаку пола | Вступление в войну Румынии делает невозможным возвращение на родину турецких подданных, не подлежащих плену |
3. Последовательным вступлением в войну Болгарии и Румынии, сделавшим практически невозможным реэвакуацию на родину турок, задержанных флотом, но по действующему законодательству плену не подлежащих. К примеру, передавая 1 сентября 1917 г. очередную группу пленников военно-сухопутному командованию, представитель МИД при штабе Черноморского флота писал: «что касается женщин турчанок <…> с малолетними детьми, являющихся женами и родственниками некоторых пленных турок, то они, в виду невозможности отправить их за границу по проходным свидетельствам, подлежат отправке вместе со всеми пленными в глубь страны»