Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - страница 38

. Есть также основания предполагать, что степень тщательности медицинского осмотра, производимого на сборном пункте фронта, была обратно пропорциональна численности партии. Во всяком случае, данные Таблицы 19 указывают на то, что в группах свыше 1 000 чел., проследовавших через Тифлис 3, 4 и 6 января 1915 г., доля лиц, признанных нетранспортабельными, оказывалась значительно ниже, чем в относительно малочисленных партиях.

Таблица 19

Динамика численности турецких военнопленных, признанных не подлежащими дальнейшей эвакуации, при следовании через ст. Тифлис в период с 12 декабря 1914 г. по 19 января 1915 г.[198]

Все изоляционно-пропускные пункты округа, расположенные при станциях Александрополь, Елизаветполь, Баку, Дербент, Петровск, Минеральные воды и Тихорецкая, не были подготовлены к обслуживанию пленных. Не говоря уже о том, что каждый из этих пунктов мог принять одновременно не более 10 больных, в период эвакуации практически ни на одном из них не оказалось даже фельдшера. Кроме того, в медицинском обслуживании пленных не был задействован врачебный и санитарный персонал железных дорог и военно-лечебных заведений, расположенных по маршруту их следования, а также пленные турецкие врачи. Что же касается вопроса о сопровождении партий пленных кем-либо из медиков, то он хотя и рассматривался командованием КВО, но так и остался неразрешенным[199].

Органы военного управления на Кавказе длительное время недооценивали значение вопроса обеспечения пленных конвоем. Соответствующие нормы (6 конвоиров на каждые 100 пленных при 10-и «выводных» на эшелон) были установлены здесь лишь 15 января 1915 г., а Инструкция для начальника конвоя разработана еще позже. До указанного момента части действующей армии определяли состав конвоя по собственному усмотрению, т. е. назначали в караул минимальное число людей. Командование Кавказской армией фактически поощряло такой подход. Более того, 16 декабря 1914 г. оно потребовало от Тифлисского коменданта «не назначать части войск Тифлисского гарнизона для конвоирования («пленных» — В.П.) вне пределов губернии и ограничиться для сего самым незначительным количеством нижних чинов»[200]. В итоге конвоиры, опасаясь побегов, просто избегали выпускать пленных из вагонов для отправления естественных надобностей, что способствовало еще большему распространению инфекций[201].

VI. ГУГШ слишком долго не придавал значения отдельным признакам, свидетельствующим о неблагополучном развитии процесса эвакуации турецких военнопленных. Лишь 9 января 1915 г. он направил в КВО телеграмму следующего содержания: «По поступившим сведениям при перевозке с Кавказского театра войны внутрь Империи пленных турок раненые, больные и здоровые не отделяются одни от других, причем антисанитарное состояние поездов угрожает разнесением заразных болезней по всей Империи. Пленные, которых или вовсе не кормят или кормят лишь через день, не выпускаются по целым дням из вагонов, результатом чего является их полное изнеможение и загрязнение ими в крайней степени вагонов, распространяющих в силу сего на остановках сильное зловоние. Кроме того, как выясняется, подозрительные больные пленные не сдаются в попутные изоляционно-пропускные пункты и по пути оставляются лишь трупы»[202].

К сказанному необходимо добавить, что угроза санитарному состоянию страны воспринималась тогда отнюдь не метафорически, ибо в ГУГШ хлынул поток жалоб «на турок», со стороны самых разных учреждений, организаций и частных лиц. Причем все они параллельно принимали и собственные меры предосторожности. Так, глава МПС уже в середине января 1915 г. потребовал сделать прививки от оспы железнодорожным служащим, не имеющим таковых, и распорядился безотлагательно приступить «к сплошной поливке раствором хлорной извести всех станционных путей, на которых останавливаются санитарные и воинские с военнопленными поезда,