Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - страница 57

Как видно из данных Таблицы 29, турки составляли 6,1 % от общего числа военнопленных, занятых на строительстве основных железных дорог страны, тогда как их доля в структуре пленных Центральных держав была едва ли не вдвое меньшей (3,28 %)[328]. Причем помимо строящихся, турки трудились и на уже эксплуатируемых участках таких железных дорог, как Амурская, Екатерининская, Рязано-Уральская, Северная, Северо-Донецкая и др.[329]

Таблица 29

Количестве военнопленных Центральных держав, занятых на постройке основных российских железных дорог (по состоянию на 1 января 1917 г.)[330]

Внесли турки свой вклад и в строительство главнейшей стратегической магистрали тех лет — Мурманской железной дороги. К примеру, 10 октября 1916 г. штаб ПриамВО телеграфировал в ГУГШ о готовности к отправке на Мурманскую дорогу 1 660 военнопленных, 146 из которых составляли турки[331]. По другим данным, в январе 1917 г. только аскеров-армян на «Мурманке» насчитывалось 272 чел.[332] Кроме того, к апрелю 1917 г. сюда были переведены турецкие пленные, снятые со строительства иных, менее значимых железных дорог и, в частности, с 3-го участка дороги «Мга-Волхов-Рыбинск»[333].

В отношении погрузочно-разгрузочных работ, считаем необходимым подчеркнуть, что речь, в первую очередь, идет о работах в морских и речных портах. К примеру, в мае 1916 г. Начальник морского штаба Верховного Главнокомандующего писал Дежурному генералу при Верховном Главнокомандующем: «В виду крайне интенсивных работ по погрузке угля в Мариупольском порту, <…> прошу Вас о назначении в распоряжение коменданта этого порта 2 000 турецких пленных как наилучших работников»[334]. Несколько позднее, в сентябре 1916 г., Главное управление военных сообщений просило ГУГШ «назначить для работ по погрузке и выгрузке в одесском порту двести военнопленных турок, т. к. турки [к] данной работе очень привычны и обычно выполняли ее [в] одесском[335]. От высокопоставленных просителей не отставали и работодатели более скромного уровня. Например, в июне 1916 г. нижегородский предприниматель С. С. Орлов просил предоставить ему военнопленных для перегрузки угля из барж в вагоны железной дороги, уточняя: «если возможно, мне бы желательно пользоваться военнопленными турками». Причем, не дождавшись ответа, С. С. Орлов через несколько дней телеграфировал в ГУГШ: «Прошу срочно сделать телеграфное [распоряжение] отпуске военнопленных 300 чел., желательно турок»[336].

Хотя администрация промышленных предприятий крайне редко интересовалась национальностью пленных, исключения были и здесь. Например, 12 августа 1916 г. Правление АО цементного завода «Аиндар» телеграфировало в ГУГШ, что «ввиду недостатка рабочих <…> имеет честь почтительнейше ходатайствовать о предоставлении 30 пленных, желательно турок». Почти одновременно 50 пленных, «желательно турок», запросило правление Новороссийского АО по производству портландцемента «Орел»[337].

В отличие от промышленности, сельское хозяйство делало акцент как раз-таки на национальности работников, а вернее — на их культуре землепользования. Да и труд пленных крестьянин оценивал, руководствуясь собственными критериями, близкими к тем, которые еще в 1878 г. сформулировал управляющий одним из южнорусских имений: «на вязке снопов тридцать турок не управятся за десять наших девок»