Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - страница 56

Кроме того, турки относительно редко решались на кражи, даже если работали на погрузке (выгрузке) продуктов питания, и с «пониманием» воспринимали факты того, что их зарплата на деле оказывалась меньше обещанной, чему не переставали возмущаться их союзники.

В итоге, военнопленные Оттоманской империи, не будучи формально отнесенными к числу представителей «дружественных национальностей», в представлении многих российских работодателей фактически таковыми являлись. Это можно видеть хотя бы из датированного 4 марта 1916 г. отношения в ГУГШ одного из уполномоченных Министерства торговли и промышленности, который просил выделить 500 военнопленных на металлургические предприятия С. С. Абамелек-Лазарева, подчеркивая, что «ходатайствует об отпуске исключительно славян. Или хотя бы с частью турок, ибо другие национальности опасны как в политическом отношении, так и в отношении поджогов, взрывов и т. п.»[320].

В целом же мы полагаем, что национальные приоритеты основной массы российских работодателей четко расставлены в письме Владимирской губернской земской управы от 8 февраля 1916 г. на имя губернатора, в котором управа ходатайствовала о направлении в ее распоряжение для производства дорожных работ «180 человек военнопленных, — предпочтительно славян, за их отсутствием — турок, а за отсутствием тех и других хотя бы и германцев»[321].

В пользу сказанного говорят и данные Таблицы 28. Правда, здесь сразу же необходимо оговориться, что единичные запросы на турок не идут ни в какое сравнение с желанием работодателей иметь в своем распоряжении военнопленных из числа славян, запросы на которых исчислялись сотнями. Однако, принимая во внимание тот факт, что венгров, например, вообще никто не просил, популярность турок следует признать относительно высокой.

При этом нетрудно заметить, что наибольшее предпочтение им отдавали строители железных дорог. Так, 2 августа 1915 г. Управление Московско-Киево-Воронежской железной дороги сообщало Начальнику штаба МВО, что «земляные работы [по] устройству станционной площадки на посту Москва II и второго главного пути сданы подрядчику Гвоздеву, который вследствие недостатка рабочих ходатайствует об отпуске в его распоряжение для указанных работ 100 чинов военнопленных турок или австрийцев-славян»[322]. 4 декабря 1915 г. Правление общества Владикавказской дороги информировало Управление по сооружению железных дорог МПС о том, что «в виду невозможности по обстоятельствам военного времени ныне производить наем рабочих в достаточном количестве», оно приняло решение «организовать применение труда военнопленных славян и турок для работ по ремонту полотна, развитию станций, окончанию постройки новых линий и ветвей и погрузочно-выгрузочных работ»[323].

11 февраля 1916 г. Управляющий Юго-Восточными железными дорогами доносил в Технический отдел Управления железных дорог, что запросил штаб МВО об отпуске военнопленных турок: 25 землекопов и 30 мостовщиков для работ на мосту реки Хопер на 502-й версте Харьково-Балашовской линии»[324]. 16 января 1917 г. Начальник работ по сооружению железнодорожных линий Гостинополье-Чудово и Волхов-Рыбинск писал в Управление по сооружению железных дорог МПС: «имею честь покорнейше просить Управление <…> об отпуске в мое распоряжение в ближайшем времени 10 000 человек военнопленных, причем представляется желательным, чтобы часть их составляли турки»[325]. 6 апреля 1917 г. Главноначальствующий городом Архангельском и водным районом Белого моря телеграфировал в МГШ: «для спасения Мурманской железной дороги необходимо самым экстренным порядком выслать <…> в Кемь и Кандалакшу 11 000 пленных, желательно турок, знакомых с земляными и каменными работами»[326].

Таблица 28

Отношение российских работодателей, представляющих различные сферы народного хозяйства, к турецким военнопленным как к потенциальной рабочей силе[327]