Твой единственный брат - страница 4

И вновь Вениамин почувствовал, как насторожился Рулин.

— Нет, отдых — священное дело, — продолжал Иван Филиппович. — Запомните это, Вениамин. Как нельзя без крайней нужды будить спящего человека, так нельзя по пустякам прерывать покой отпускника. Да я бы того человека, что стал бы сейчас просить у меня дефицитное лекарство, адресовал бы весьма далеко. Ну что ж, бывает грешим, не без того. Люди-то верят. В такую вот ерундовину вроде аспирина, а верят. Разве можно лишать этой веры? Человек и так уже во многом разуверился, пусть хоть что-то останется. Верит в женьшень — ну и пусть его. Мы этот самый корень и предоставим. Не беда, что не так уж дешево он обойдется. Не в этом дело. Главное — человеку помочь. Веру в нем поддержать. А будет верить, легче станет преодолевать свои боли. Вот если руководитель верит в свою непогрешимость, так и пусть его, с большей уверенностью будет руководить. Это и делу на пользу. Бурно живет?. Так и что? Значит, расстановка его судьбы такая. Всегда с людьми, всегда в центре. Встречайся с другим руководством, говори. Там — банкет, здесь — накоротке. И денег, и здоровья много надо. Трудно, сложно, — а надо. Куда от этого денешься, не всякий возьмет на себя такую обузу, не каждому по плечу такая бурная, порой ночная жизнь… 

— Иван Филиппович, разговор какой-то…  — не выдержал отец-командир.

— Да что вы, Владимир Федорович! — всплеснул руками толстяк. — И в мыслях не таил. Это же для примера. Для примера многообразия жизни, сложности ее, так сказать. Кому что нравится, кого какие обстоятельства в свой омут затянут. Разве способен, к примеру, я на такую руководящую бурную жизнь? Мне просто не справиться, организм не выдержит. Да и не по характеру мне это. Мне что попроще, потише. С колбами да пробирками, с болячками людскими. И дома чтобы тишина была, порядок. Шторки спокойных тонов. Потому что это надо. Надо, чтобы кто-то вот так жил, а другие — по-другому. Потому как одни к другим придут и попросят. А ты — поможешь. С тем, чтобы потом тебе помогли. Не так ли, Владимир Федорович? Надо, чтобы кто-то тихо жил, если хочешь, чтоб другие могли бурно жить. Бот тогда и будет равновесие… 

Ох и недоволен был отец-командир монологом Ивана Филипповича. Но почему-то открыто свое недовольство не выражал, только ворочался, сопел. Что-то не складывалось в отношениях давних знакомых. Но Вениамин не испытывал особого желания вникать в происходящее. У него хватало своих забот: от водки опять стало мутить. Не прощаясь, он вышел из каюты и быстро зашагал на открытую палубу.

Судно подрагивало, шелестела вода за бортом, иногда захлестывая иллюминатор темно-синей от первых сумерек волной. Вениамин лежал на своей верхней койке. После прогулки ему стало легче, но только не на душе. Он по-прежнему опасался, что такое его состояние протянется до самой Чукотки, и тогда насмарку все его путешествие. Неведомые острова, незнакомые края…  Представится ли еще такая возможность? Через три года с университетом надо будет распрощаться, куда еще устроится работать — бог знает. Зашлют в какую-нибудь тьмутаракань, если только Галка свободный диплом не получит…  А так все хорошо начиналось.

… Теща Лена Сергеевна как всегда ворвалась к ним в комнату деловая, вся из себя энергичная:

— Так, прежде чем пойдете разгружать сумки, состоится один не телефонный разговор: — Почему-то она всегда врывалась в неподходящую минуту. — Зятек, есть возможность отличиться, к тому же кое-что заработать.

Все-то она знала, все могла добыть. Ведь вся женская рать морского порта проходила через ее руки. Вернее, все руки этой самой ударной силы проходили перед ней. И ноги тоже. Теща Лена Сергеевна делала маникюр и по совместительству — педикюр. Она имела, как любила повторять, все краски Земли. И лаки, конечно. Все это хранилось под замком в кладовке на бесчисленных полках, оборудованных бывшим ее мужем, которого она изгнала три года назад за внезапное и, казалось бы, совершенно беспочвенное пьянство. Надо признать, что ногти она красила отлично. Галкины пальцы после ее обработки из коротких становились длинными. Так что притираниями, прижиганиями и лакировкой теща занималась профессионально. А потому и кладовка ее не оскудевала.