Твой единственный брат - страница 5

Лена Сергеевна вечно отыскивала какие-то денежные дела, которые при ближайшем рассмотрении лопались так же легко, как задумывались. И не всегда они были по эту грань закона. Поэтому Вениамин поначалу недоверчиво выслушал новое предложение. Да и Галка была недовольна матерью, но молчала.

— Да эту должность годами ожидают, очередь на километр! — кипятилась теща. — Зарплата идет, командировочные идут, питание на судне бесплатное. А с тобой будут такие мужики, что все устроят чин по чину. Покажи себя мужчиной, зятек!

И это было в ее духе. Она постоянно подчеркивала, что надо быть настоящим мужчиной, не зевать, брать от жизни. Похоже, в тот год, что Вениамин жил здесь, ее окружали только настоящие мужчины, так как она нередко возвращалась домой к полуночи, чрезмерно веселая. Даже как-то подмигнула Вениамину:

— А что, я еще ягодка, да? В мои-то полвека!..

Что ж, и возможность подработать, и перспективы насчет разных дефицитных вещей, которые будто бы на севере легче добыть, были привлекательны. Но больше все же манило другое — синее море, белый теплоход…  То, чего он никогда в жизни не испытывал. А кем ехать — не столь важно при таких перспективах. И теще угодить не грех.

Скоро Вениамин уже был в «Морторгтрансе», в каких-то списках обнаружили его фамилию, оформили документы. Потом состоялось свидание с Рулиным в его небольшом кабинете с большим письменным столом, с большим, забранным в белую решетку настольным вентилятором и множеством рекламных проспектов на разных языках. Парочку Вениамин успел бросить в свой «дипломат». Рулин хорошо смотрелся в форме, рядом с моделью парусного судна на подставке, по которой змеилась надпись по-английски. «Вы, капитан, не с этого фрегата?» — чуть было не спросил Вениамин. Только потом он узнал (от тещи, разумеется), что Рулин предпочитал проявлять служебное рвение на берегу. Но и без морского кителя Рулин, как скоро убедился Вениамин, не терял величественности. А это, кто бы там ни возражал, — нужное качество для руководителя. Так считал Вениамин, сын начальника «Райсельхозтехники».

Через несколько дней Рулин позвонил, встретил Вениамина у вокзала и повел в порт. Был он уже в джинсовом «отпускном» костюме, и все же тетка с пистолетом на боку вытянулась, когда они появились в проходной. Рулин небрежно кивнул на Вениамина:

— Это со мной.

«Ангаралес» стоял на шестом причале, уже подавали груз. Здесь их встретил Иван Филиппович и сразу понравился Вениамину своей круглостью, — говорливый и одновременно прислушивающийся к собеседнику.

На погрузке дежурили поочередно по восемь часов, так как погрузка шла круглосуточно. Порт торопился отправить первые суда на север, где навигация в этом году задержалась из-за больших льдов. В «их» трюм на корме грузчики с помощью портального крана укладывали ящики с трехлитровыми банками томатного и виноградного сока, с пол-литровыми — вишня в вине. В холодильные камеры поместили десять тонн огурцов, длинных и невкусных, в больших с крышками корзинах, и несколько десятков фляг сметаны. А капусту, как нам уже известно, разместили на открытой палубе, затянув брезентом и опутав веревками. Между прочим, брезент и веревки пришлось выпрашивать у старшего помощника капитана, за что пошли в ход огурцы и несколько банок вишни. А накрывать капусту пришлось самим — уже перед самым отходом, когда все трое собрались с вещами на борту.

Их груз предназначался поселку Провидения. Другие трюмы забили контейнерами и мешками с мукой, но за этот груз они не отвечали.

В последнюю ночь дежурил на погрузке отец-командир, и Вениамин был дома.

— Веныч, может, торбаса будут на мою ногу, не забудь — тридцать восемь… 

Вениамин кивал в темноте, улыбался. Ему даже такой радости сейчас хватало. До решения об отъезде не все у них ладилось, что-то Галка дулась на него.

Прожили они чуть больше года, сыграв свадьбу сразу после первого курса. И какую свадьбу! Отец расстарался, пригнал машину за четыреста километров, и чего только не было в багажнике и на заднем сидении. Вениамин считал, что теоретически подкован неплохо, в первые же дни убедил Галку, что стоит лишь им пережить период приживаемости длиной в двенадцать месяцев, и дело пойдет. Есть, мол, такой критерий в сексологии.