Твой светлый дом - страница 22

Урок истории вел Иван Николаевич, директор школы, но Родион, как ни старался, никак не мог сосредоточиться на том, что он рассказывал, забыть отца и все вчерашнее.

Ольга с тревогой следила за Родионом. Почувствовав ее настойчивый взгляд, Родион обернулся, и она покачала головой с мягкой укоризной: мол, ну что ты так переживаешь, Родька? Встряхнись!

Он ответил ей немного смущенной и радостной улыбкой. Внезапно покраснев, Ольга отвела от него глаза.

Родион опустил голову, чувствуя, как у него горят уши. Сердце его радостно билось, в ушах стоял звон. Он пытался понять, что же с ним сейчас произошло, и не сразу услышал Ивана Николаевича:

— Родион! Бучаев! Да тебя не дозовешься. О чем ты так увлеченно мечтаешь? О пятерке по истории? Так иди отвечать.

Урока Родион не знал. Из-за парты поднялся, но к доске не пошел.

— Ну так что же, Родион? Иди!

— Зачем? — пробормотал он. — Сразу двойку ставьте, я урока не знаю.

В классе засмеялись.

— Тихо! — сказал Иван Николаевич. — А ты, Родион, зайдешь ко мне после уроков.

До звонка Родион сидел, тупо уставясь перед собой: страшился случайно оглянуться и увидеть грустные глаза Ольги.

В кабинете Иван Николаевич пригласил Родиона сесть.

— Давай поговорим с тобой откровенно, по-мужски. Ты ведь вон уже какой парень. Ну что ты делаешь? Дерешься, двоек нахватал… Ты мне сейчас очень не нравишься. И деду Матвею ты таким не понравился бы. Когда ты возьмешься за ум?

Родион хотел было сказать ему об отце, но в горле будто ком застрял — не продохнуть.

Иван Николаевич смотрел на него в упор.

— Ну, так в чем же дело? Объясни по-человечески.

Родион молчал. На его глазах вскипали слезы.

— Да-а, с тобой не разговоришься… Вот что, Родион, передай отцу или матери, чтоб зашли ко мне. Сегодня же. Ты понял, что я сказал?

Ничего не ответив, Родион выбежал из кабинета.

За углом школы его ждали Ольга и Виталька. Родион промчался мимо своих друзей.

— Он плачет, — оказала Ольга.

— Ну, если Родион плачет — значит, ему совсем плохо, — забеспокоился Виталька. — Что же делать, Оля? Ему надо как-то помочь.

— Я бы очень хотела помочь, но как? — ответила Ольга. — Он сам все понимает, только сделать ничего не может…

Понуро, нога через ногу, притащился Родька на ферму. Всю дорогу думал: как объяснить родителям, по какому поводу их вызывает директор школы?… С какими глазами он подойдет к матери? А что скажет отцу?

Поразмыслив, Родион решил поговорить с отцом напрямик, по-мужски. Зачем вчера устроил бучу в хате со своим мордатым собутыльником и не дал ему выучить уроки?! Почему пьет и ругается с матерью и бабкой? В общем, он выдаст ему все, что думает о нем, без обиняков.

Родион смело зашел в кормокухню, заполненную паром: в огромных чанах, пузырясь и бормоча, варилась комбикормовая каша. Отец стоял на подмостках и яростно, будто заклятого врага, расковыривал ее большой, с хорошее весло, мешалкой. Лицо серое, глаза опухшие, на рыжеватой щетине и на одежде присохли нашлепки комбикормовой каши. Родион пожалел, что зашел к нему: «Он мне сейчас задаст! Попал я под горячую руку».

— Ты чего, Родька? — спросил отец, продолжая расковыривать кашу.

— Да я… просто так… — промолвил Родион.

— Ага, интересуешься моей новой профессией? — Отец желчно рассмеялся. — Что ж, сынок, любая работа, как говорится, почетна и уважаема. Мы люди негордые, нам что фермой руководить, что кашу варить.

Тут Родька понял: отец еще со вчерашнего пьян, в школе ему в таком виде появляться нельзя. Да и не пойдет он. И не получится у них «мужского» разговора. Надает отец подзатыльников и — до свиданья!

Родион попятился к двери, тут, чуть не обив его с ног, в кормокухню ворвался вчерашний мордатый дядька с криком:

— Андрюша, похмелиться принес!

Отец бросил мешалку и произнес повеселевшим голосом:

— Родька, иди гуляй.

Родион тихо вышел во двор.

Остановился за углом коровника. Охватило его тупое равнодушие ко всему на свете: пропади все пропадом! Уйти бы из дому куда глаза глядят…

Когда немного успокоился, о матери подумал: каково ей будет? Мало она перенесла и переносит горя?… Надо идти к ней повиниться, заверить, что такого с ним никогда не повторится.