Твоя очередь умереть - страница 17

– Только не бей, – сказал один, беря его за рукав. – Пошли, Максим, прыгай в тачку, все нормально, мы хорошие. Я – Фаткин, это Угрюмый, мы не санитары, не менты… Уже и не чаяли тебя найти, приятель, думали, ты из города свалил, барражировали исключительно для очистки совести…

– Не тормози, кореш… – урчал второй. – Соображай по-пырому…

– Мужики… – растерялся Максим. – Это мило, конечно, но какого хрена, прошу прощения за вопрос?

– Пошли, пошли, пока менты не повязали, – толкал его в спину Угрюмый. – Информашка прошла по твою грешную душу, скажи спасибо Фаткину, это он ее добыл… Ну, чего ты такой беспомощный, шевели булками!

Ком стоял у горла, руки обвисли. Он очнулся уже в машине, куда его затолкали в четыре руки. Фаткин кому-то названивал, извещал, что «объект локализован, обезврежен и прибран». Угрюмый разворачивал обшарпанные «Жигули», насвистывал «Мурку». Он помчался в обратном направлении, объезжая встречный и попутный транспорт – хорошо, что в ночное время он не кишел, как опарыши в банке.

– А ничего, что мы по встречке едем… сэр? – ехидно поинтересовался Фаткин. – Слышь, Угрюмый, ты бы голову на радостях включил, а?

– Все ништяк, братва, прорвемся, сядем все! – радостно гоготал Угрюмый и, практически не снижая скорости, вывернул с бульвара на Канатную. Там благоразумие восторжествовало, и он перестал демонстрировать стиль рискованной езды.

– Мужики, вы зря это… – пытался урезонить их Максим. – Нельзя вам со мной якшаться, я опять под колпаком, менты ливер давят – вы же сядете из-за меня, придурки…

– Менты у нас такие, – меланхолично пробормотал Угрюмый. – С ними не расслабишься… – И сплюнул в открытое окно. – Вот же племя фараоново, мать его…

– Максим, не ершись, – сказал Фаткин. – Не забывай, что нам самим страшно. Мы что тебе, супергерои?

– Так вот и я о том…

– Твой мозг способен дать команду заткнуться? – разозлился Фаткин. Он сильно нервничал – пот струился по физиономии, очки загадочно поблескивали в свете мелькающих фонарей. – Или поговорить о чем-нибудь уместном?

– Хорошо, давай об уместном… Куда мы едем?

– К Бобышке. Скоро вся компания туда подтянется… а может, уже подтянулась.

– Идиоты! – закипел Максим. – Нельзя к Бобышке! Этот адрес на Олеко Дундича менты зачистят в первую очередь, я же туда шел!

– Уймись, – поморщился Фаткин. – Верка не живет на Олеко Дундича, ты напрасно туда шел. Верка живет на Партизанской – у нее нормальный дом, оставшийся от бывшего… вернее, от мертвого мужа. Из дома несколько выходов, чего ты трясешься?

– В цвет попал, – подтвердил Угрюмый. – Центровая хаза у Верки – такую понтовую блат-хату можно учудить…

– Надеюсь, – проворчал Максим. – А то я такой переполох затеял – целую банду уложил…

– Мы в курсе, – кивнул Фаткин. – Ильич рассказал. У него прямая связь с коллегами в ментуре, которым не по нраву происходящее в этом городе. Не удивляйся, такие люди еще есть. Он в курсе последних криминальных событий. Представили, конечно, иначе: бандитское нападение одного на четверых – план «Перехват», всем постам, вся фигня, известно имя нападавшего…

– В натуре, – согласился Угрюмый. – Прочно ты сел на вилы, Максимка.

– Ничего, что спрошу? – перебил Максим. – Кто такой Ильич?

– Мент позорный, – хохотнул Угрюмый, сворачивая на неприметную улочку.

– Бывший мент, – поправил Фаткин, покосившись на Максима. – Из машины не прыгай на полном ходу… Суриков Алексей Ильич. Четыре года в отставке – ушел в капитанском звании, пока не начались проблемы с совестью. Основательный дядька. Мы с ним практически друзья, на соседней улице живет, в шахматы часто играем…

– Отказываюсь что-то понимать, – признался Максим. – Почему меня подставляют, что я им сделал? Вернулся с зоны, никого не трогал…

– Вот об этом Ильич и хочет с тобой перетереть, – пробормотал Фаткин. – Всё, мужики, кончай болтать, уже приехали…

Кружилась голова в предчувствии чего-то странного, невероятного. Тихая улочка у самых гор, приземистый домик за резной оградой в окружении бурной зелени. Тишина, покой… Его не нужно было упрашивать, сам шел – и чем дальше, тем быстрее. Обстановка в гостиной не блистала роскошью, но вот то, что ее наполняло…