Ты никому не нужен - страница 6
— А для чего тебе «двухсотка»? Вы чего, на гвоздях, что ли, рубите?
— Клиенты любят. Прижмешь, щелей нет. Андрюха потом угол по отвесу опилит, ну, они рады.
— Ну, это плохо. Надо, чтоб само село.
— А мы тебе и не рубим. Дачникам нравится.
— Оно потом усохнет и на гвоздях будет висеть. Вы же гарантию должны давать.
— Гарантия кончается в момент получения денег. Ну, чего, Володя, поехали мы?
— Куда ехать? Тебе «двухсотка» нужна?
— Ну.
— Эй, Алмазик! — крикнул вдруг Володя.
Мужичок воткнул топор в чурбан, подошел к ним, сказал ясно и вежливо:
— Здравствуйте.
— Скажи Надежде, пусть вагончик откроет. Привези сюда «двухсотки» ящик.
Алмазик зашел в кузницу, появился с дожевывавшей на ходу полупьяной Надеждой, звеневшей связкой ключей. Они пошли в сторону дороги, Володя громко выговорил вслед:
— Надя! Слушай. Вы как привезете, Алмазику налей.
— А чего это за Алмазик у тебя такой странный? — первый раз заинтересовала происходящим и спросил что-то Андрей.
— Да, — улыбнулся Володя, — он вроде как в рабстве у меня.
— Во, — засмеялся Виктор, — ну ты, рабовладелец, молодец. Андрюха, а ты, может, прими сотку. Чего ты злой какой-то?
— Да ладно, — Андрей, не улыбаясь, посмотрел на Володю, потом на бетонную плиту под ногами, потом на машину, — вечером выпьем. Чего тебя огорчать? А злой от грязи. В дерьме живем...
— Я вчера к тебе хотел заехать, чтоб сегодня время не терять, — Виктор решил сменить тему, — да бабы дела придумали...
— Вчера бы ты заехал...
— А чего?
— Да меня тут повязали вчера. Спирт привезли, а менты вон за будкой спрятались, с самого утра в кустах сидели, видеокамеру принесли, снимали. Только стали в подвал носить, ну, мать их яти... Пять машин подъехало, хотели в отделение везти. Ну, вообще... С ума посходили...
— Ну и чего, как ты?
— Да что... Две фляги пришлось отдать и еще денег немерено. Ну что? Попал — плати. Виктор, — Володя остановил слова на короткий миг размышления, посмотрел на Андрея, продолжил, — и ты, Андрей. Я вот хочу посоветоваться.
Видно было, что Володя не хочет шуток, что его желание серьезно и важно, собеседники переступили на месте, готовые слушать и помогать, тут из кустов на дорогу вылезли Надя с Алмазиком. Они погрузили ящик с гвоздями на деревянную телегу без бортов с двумя большими обитыми железом колесами и П-образной ручкой, уперевшись в которую изо всех сил и кашляя на два голоса, шумно приближались к стоявшей на последней бетонной плите машине Виктора. Им было тяжело, они устали и задыхались, это напряжение прервало готовившийся разговор, повернуло глаза и головы туда, к движению груза. Володя смотрел спокойно и ясно, Виктор — со слегка злорадным интересом, Андрей дернулся подойти помочь, остался на месте, потом опять шагнул в их сторону, да уж поздно было, дотащили.
Надя и Алмазик стояли, упираясь в ручку, отойти не могли: телега бы кувырнулась, и ящик бы упал. Андрей протянул руку назад и влево, в сторону Виктора:
— Дай ключи, пойду положу, что ли?
— Чего это ты? — удивился Виктор. — Я, что ли, не могу?
Оказалось, что гвозди ничего не весят. Ящик плавной дугой мягко переплыл с телеги в распахнутый багажник, машина осела. Виктор вернулся назад. Надя и Алмазик доволокли пустую телегу до входа в кузницу, слышно было, как Надя хрипло дышит через зажатое горло, лицо было мокрым, потеки бровей плыли по щекам. Алмазик двигался бесшумно, как что-то мягкое и тряпичное. Володя сказал вслед:
— Выпьешь, иди сюда.
— Ну, ты их тут гоняешь, — одобрительно сказал Виктор, доставая сигарету из пачки.
— Да ну их, — Володя махнул рукой, но не так, как в первый раз, а легко размазав жест по бесформенной траектории. — Ничего они не делают. Это так, случайно. Подошло просто. Дрова поколоть надо, гвозди. Сейчас машину тебе помоет и пусть кемарит целый день.
— Чего тебя машина-то заела? Сколько гвозди твои стоят?
— А сколько в магазине?
— Что-то вроде рубль килограмм.
— Ну, за полцены, значит, тридцать рублей. Давай четвертак, — Володя повернулся к подошедшему Алмазику, сказал: — Слушай, Алмазов, ты это... Вон мужикам машину помой. А потом отдыхай, чего-то ты и вправду заработался сегодня.