Ты никому не нужен - страница 5

— Подождите, вы к кому?! Да не лезьте вы... — он повысил голос и потянул дверь на себя.

— К кому?! К кому надо, к тому и идем, — водитель был сильнее и злее. Мышцы напряглись, складки на крупном гладкобритом лице, только что готовившиеся обозначить радость встречи, вспучились угрюмым узором раздражения. Он дернул дверь и переступил порог.

Его товарищ выплюнул на пол недокуренную сигарету, вынул руки из карманов куртки и шагнул в сторону, под левую руку водителя, так, чтобы сразу заполнить собой освобождавшуюся поворачивавшимся на петлях дверным полотном часть проема.

В следующем помещении, между тяжелым винтовым прессом и почерневшим от застывших потеков машинного масла сверлильным станком, напротив стеллажа с разнообразными кусками железа, на деревянном столе, одна нога которого была сделана из необрезной доски и прибита сбоку к столешнице гвоздями, стояли бутылка и открытая банка с какой-то консервированной гадостью, на газете лежали куски хлеба, по бокам стола сидели толстая тетка в синем халате поверх болоньевого рванья и мужичок, не имевший никаких заметных качеств и обесцветившийся до неразличимой серости ярко накрашенными губами собутыльницы.

Люди замерли, надо было делать что-то. Головы, с ними глаза повернулись в угол, где в деревянном полу между стеллажом и прессом был открытый ход в подвал со слабым светом внутри. Там человек звенел стеклом, переступал по хрустящему мусору и задевал шуршащей одеждой деревянные брусья. Из-под пола поднялась трехлитровая банка с полиэтиленовой крышкой на толстом горле, потом стал вылезать тот, кто возился внизу и кто своим появлением должен был разрешить возникшую застылую неловкость.

— Володя, здорово, — шагнул вперед водитель, согнав морщины в заранее заготовленный узор радостного приветствия. — Чего у тебя тут, охрана, что ли? Мы с Андрюхой тут к тебе едем, понимаешь, за добрым делом, и чего? Что мы видим?

— А, Виктор! — Володя поздоровался с обоими, махнул рукой, закончил движение неожиданной и резкой остановкой выгнутой наружу ладони, что ясно обозначило отстраненность от замерших в коротком страхе пьяниц, и продолжил: — Вам чего? Взять надо?

— А зачем мы приехали? — разговор был так приятен, что вслед за Виктором стал улыбаться Андрей, потом тетка, потом мужичок, даже парень, пытавшийся помешать входу, улыбнулся, радуясь скорому счастью людей, готовившихся купить у Володи спирта.

Володя не улыбался. Он молча стоял в черных ботинках, черных суконных штанах и черной рубахе с застегнутым до последней пуговицы воротом. Одежда была очень новой и удивительно для такого грязного места чистой. Еще чище были Володины руки и лицо. Оно было белым, гладковыбритым, так гладко и тщательно, что это было сразу заметно. Володя был аккуратно подстрижен, на темно-русых волосах были даже ровные невысокие волны, звавшие предположить парикмахерскую укладку.

Он не стал улыбаться, а может быть, не успел, потому что развеселившаяся тетка вдруг прохрипела сквозь складки жира, заливавшие мозги и горло:

— Что же тебе? Такие интересные мужчины зря приехали? Налить надо.

Володя двинулся в сторону, противоположную улыбке, нахмурился, переступил, отворачиваясь от тетки, сказал:

— У меня сегодня штука отличная. Девяносто шесть и пять. Очень хорошая. Ты сколько брать будешь?

— Дай два литра. Только у нас посуды нет.

— Да я вон в банку как раз два литра и налил. Забирайте с банкой, давай выйдем на воздух.

— Давай. А сколько с нас?

— Так что? Литр — десять рублей, и банка с крышкой — рубль. Ты чего? Первый раз, что ли? Витя!

— Я думал, раз такая штука отличная, может, дороже, — улыбнулся Витя, давая деньги.

— Я марку держу. Пошли.

На улице тихо капала сырость, мужичок расколол полено, сложил четыре дровинки на низенькую тележку с колесиками от детской коляски, возился со следующим. Виктор открыл машину, поставил банку перед пассажирским сиденьем, чтобы Андрей при движении мог поддерживать ее ногами.

Володя сказал:

— Ну, мужики. Грязная у вас машина. Помыли бы.

— Куда мыть, — Витя захлопнул дверцу, принялся прикуривать. — Нам еще по вашим колдобинам ехать «двухсотку» искать. Где взять-то? У Тамарки вроде была.