Тысяча ступеней - страница 7
- Честь и хвала дому сему! - поприветствовал я, наперёд крестясь на икону.
- Не ожидал увидеть тебя, Степан Борчаков. Насолил ты нам хуже некуда.
- Да, боярин, страшно я вам отомстил - страшнее смерти. Но грех принял. Но пришёл я к тебе не затем, а за невестою!
Боярин на меня так глаза и выпучил:
- За невестой. За кого ты хочешь сватать. Не ужель за сына своего, полу холопского? Да я за царевича её отдам!
- Отдашь за царевича - это точно! - согласился я. - И я тебе в том помогу, вот крест святой!
- Ты?! - воскликнул он с усмешкой.
- Я. Только вот нужна мне клятва твоя. Чем поклясться ты можешь? Слушай, боярин, если ценой клятвы сохранишь тайну, быть твоей дочери за царевичем замужем.
- Какую ж клятву хочешь?
- Стары мы с тобой, Иван Евстигнеев, потому спрос скоро. Клянись на бумаге спокойствием души своей, что не выдашь тайны.
Боярин подумал, но решился. Написал бумагу: "Клянусь спокойствием души своей, что не выдам тайны, полученной от Степана Борчакова Матвеева". И подписался, и печать приложил, а затем отдал мне.
Улыбаясь, сказал ему:
- Василий то не сын мне, а пасынок. Сын же он царский. Царя Алексея II младший!
У боярина выпучились глаза.
- Не видели вы, как я, что сделал. Взял я младенца из колыбели и провел ножом по пеленам лишь, а не убил. Кровь же с ножа была прежних жертв, а не его. Положил я младенца в чашу и унёс. Вы же, думая, что я ограбил царскую комнату, чаши не досмотрели и истинного наследника выпустили.
Наконец Борозовский, облизнув губы, очнулся и спросил:
- А правда ли это?
Я встал на колени перед иконой Господа и, перекрестившись, сказал:
- Клянусь спасением души!
Дал я страшную клятву и поверил боярин ей. Если уж такому не верить, то чему? Написал он грамотку: "Отдаю мою дочь Светлану за Василия, сына Степана Матвеева и если случится смерть моя никоим образом препятствий браку не чинить. То моя воля". Подписался и печать поставил, после чего бумагу мне отдал.
- Случись смерть моя - отдай матери Светланы, да скажи - был в своём уме.
Договорились о дне свадьбы, и вернулся я домой, и сказал кинувшемуся ко мне Василию:
- Ей, молодец, гуляй, есть время, а то под венец!
Василий с трудом поверил своему счастью, лицом просветлел и стал с тех пор радостен.
-------------------------------------------------
Стемнело. Все поднялись. Лошадей оседлали, погрузили немногочисленные пожитки и, севши на отдохнувших лошадей, поехали дальше
Мысль троих спутников выразил Рауль:
- Должен же быть где-то конец пустыне. У нас она тоже есть, но и хорошей земли много.
Степан ехал некоторое время, молча посматривая по сторонам. Чем глубже наступала ночь, тем сильнее холодало. Пески не отдавали тепла, но светились. Наступала ночь. Было легче идти лошадям, и Парауэл думал, что они, пожалуй, покроют какое-то расстояние. Было тихо.
Именно из-за того, что тишина была невыносима, Парауэл попросил старика продолжить рассказ. Он был интересен ему и Раулю.
-----------------------------------------------------
Делали всё по чину и чести. Были засланы сваты. Дарили дары. Девушки распускали невесте косы. Боярин Борозовский готовился к свадьбе, я тоже. Все деревни и сёла под моей властью находящиеся вызвались дать складчину, прослышав о предстоящем радостном событии. "Молодой боярин женится!" - говорили мужики. Тех, кто дал деньги, я пригласил на свадьбу, а остальным семьям подарил безделушки и снизил оброк в честь события.
Кстати, на этот год я собирался отдать мужикам землю и дать волю, а подобное не утаишь... Посему, мужики разорялись. Я же знал, что, обретя свободу, они не уйдут с места, ибо получили землю. Им оставалось лишь платить налог в казну, который платили все, кроме государя и его семьи, а так же его советников.
Когда мне было почти семьдесят шесть, то привёл я Василия в церковь и там соединил его руку с рукой невесты, чей образ он увидел после трёхнедельной разлуки.
После необходимого таинства бракосочетания священник объявил: