Тюрьма имени свободы - страница 6
Мы живем на большой дороге, и жизнь наша полна неудобств: либо она на колесах, либо под колесами. Жизнь на колесах утомительней, но длинней, а под колесами короче, но спокойнее.
Дорога наша уходит вдаль. Одним концом — в светлое будущее, другим — в проклятое прошлое, но каждый ее отрезок находится в настоящем, и от этого масса неудобств. Потому что большая дорога не приспособлена для жизни в настоящем. Здесь у тебя в любую минуту могут потребовать: «Снимай пиджак!», «Отдай кошелек!». А то вдруг скомандуют: «Ложись!» — не посмотрят и на то, что ты женщина.
Дорога наша не в пустыне, она проходит мимо городов, и каждый из нас норовит в них забежать, глотнуть свежего воздуха. Или еще чего-нибудь глотнуть, потому что на большой дороге глотать практически нечего. Когда мы появляемся в этих городах, нас сразу узнают: а, это те, что с большой дороги!
Да, мы с большой дороги, мы спешим в светлое будущее, но спешить все трудней, потому что дорога неровная и опасная, колеса снимают прямо на ходу, и на дороге уже вообще ничего не осталось, кроме дорожных указателей.
И вдруг выясняется, что указатели повернуты не туда. Их уже давно отвернули от светлого будущего, но до прошлого недовернули, и теперь мы не знаем куда идти. Правда, идти уже никуда не хочется, хочется нормально пожить в настоящем, как живут люди в окружающих городах.
И тогда все громче начинают звучать голоса, требующие отставки регулировщиков. «Долой регулировщиков!»
Но регулировщики не уходят. Куда им с такой дороги уходить? Кто им где безропотно отдаст кошелек, снимет пиджак и ляжет по команде «ложись!» в сырую, плохо заасфальтированную землю?
Исповедь утопающего
Выбрался я на сушу из болота. Одной ногой выбрался, а другой пока там. Пробую сушу ногой и чувствую какое-то неудобство. Твердо как-то. И холодно: со всех сторон обдувает.
А болото мягкое, теплое. Правда, засасывает, это плохо. Но, с другой стороны, засасывает все-таки в тепло. В тихое, безмятежное бульканье.
Так и стою: одной ногой на суше, другой в болоте. И не знаю: то ли выбираться совсем, то ли уж совсем назад возвращаться.
Оно-то хорошее дело — выбраться наконец на сушу из болота. К новой жизни от прежней погибели. Но неудобства есть.
Обратите внимание: в новой жизни масса всяческих неудобств. В болоте уже как-то привык, угрелся, расслабился. Можно спокойно погружаться, никуда не спешить.
— Чав, чав, чав…
Это меня болото засасывает. Обволакивает, убаюкивает, обчмокивает со всех сторон…
Все-таки суша пока еще для жизни не приспособлена. Так-то она хороша, только для жизни не приспособлена. Даже непонятно: как на ней люди живут?
Великая страна Андорра
1. Андоррская мафия
В Андорре нет мафии. Даже трудно себе представить.
Тут сразу возникает вопрос: кто же у них руководит государством? Кто руководит политикой, экономикой, полицией, наконец?
Допустим, понадобится, чтоб в стране исчезли зубочистки. Если это дело пустить на самотек, они в одном магазине исчезнут, а в другом появятся. А для того, чтоб они исчезли сразу всюду, нужна организация. Нужно, чтобы кто-то этим руководил.
Или возникнет потребность остановить движение транспорта. Чтоб в течение какого-то времени ничто нигде не двигалось, не шевелилось. Увеличить в стране преступность, смертность, резко снизить рождаемость и снабжаемость, — кто за это возьмется?
Или возникнет потребность стравить между собой андоррских жителей — французов, испанцев и каталонцев, превратить их во французофобов, испанофобов, каталонофобов. Вспомнить испанскую инквизицию и наполеоновские войны, чтобы начать искать виноватых. Неужели этим должно заниматься правительство?
Хорошо, допустим, правительство. А кто будет руководить правительством? Кто возглавит наступательные военные действия правительства против народа и оборонительные действия народа, чтобы потом пожать плоды всех побед и всех поражений?
Андорра — слишком маленькая страна для таких широких военных действий.
Но ведь не может треугольник состоять из двух углов. Даже Бермудский треугольник, в котором все исчезает, не допустит исчезновения хотя бы одного угла.