У государевых дел быть указано... - страница 7
Смутное время, принесшее русскому народу огромные бедствия, поставившее под вопрос сам факт существования независимого Российского государства, имело тем не менее одно позитивное следствие. Потрясения Смуты доказали верхушке московского общества, что для выхода из социально-политического кризиса, охватившего Россию на рубеже XVI–XVII вв., необходимо отказаться от господствовавшей в умах идеи полной самодостаточности и исключительности «Третьего Рима».[19] Рост политического самосознания общества выразился в создании большого числа сочинений о Смуте. Это летописи и хронографы, истории и повести, сказания и жития, плачи, ведения и т. д. На их страницах современники описали происходившие события, высказали к ним своё отношение, попытались вскрыть причины и дать оценку. Именно Смута создала поколение русских людей, «которое нужда впервые заставила заботливо и тревожно посматривать на еретический Запад в чаянии найти там средство для выхода из домашних затруднений, не отрекаясь от понятий, привычек и верований благочестивой старины». В ходе Смуты произошел буквально переворот в общественном сознании русских людей. «Они сами назвали преступным своё вечное желание отмолчаться. Но, почувствовав себя ответственными за политический порядок, они не могли не почувствовать себя и хозяевами его».[20]
Смутное время положило начало постепенной «европеизации» Российского государства. Однако в начале XVII в. попытки заимствований были ещё крайне редкими и зачастую воспринимались как проступки против православного благочестия. Подражание польским обычаям долгое время встречало настороженность и подозрительность со стороны московского правительства, стремившегося жить, «как при прежних великих государях бывало». Вследствие этого обнаружить в жизни русского общества начала XVII в. значительные следы польского влияния довольно сложно. Практически все случаи заимствований могут быть отнесены к жизни и быту московских вельмож. Качественно иную картину представляет анализ изменений, произошедших в начале XVII в. в дипломатической практике и деятельности Посольского приказа под влиянием Смуты в целом и под влиянием Польши в частности.
Специфика деятельности Посольского приказа и его служащих, подразумевавшая постоянное общение с иностранцами, подготовку и участие в посольствах за границу, сделала персонал этого учреждения наиболее восприимчивым к западному влиянию. Сам Посольский приказ выступал при этом в роли своеобразного центра распространения в России элементов европейской культуры. Однако, несмотря на то, что Посольский приказ являлся своего рода промежуточным звеном в диалоге между Россией и Европой, его собственная деятельность, структура и церемониал на протяжении длительного времени не испытывали изменений и не воспринимали европейских образцов. Лишь в годы Смуты, и в большей степени под влиянием Речи Посполитой московский «посольский обычай» претерпел серьезные трансформации. Последствия некоторых из них имели положительное значение для Российского государства, другие нанесли ему серьезный вред. Одни изменения в дипломатической практике существовали лишь до завершения Смутного времени, другие новации пережили породившую их эпоху и стали прообразом внешнеполитических реформ конца XVII – начала XVIII вв.
Например, особенностью российской дипломатии эпохи Смуты было одновременное существование нескольких «альтернативных» внешнеполитических ведомств. Каждый новый претендент на престол, всякая более или менее серьёзная политическая сила стремились наладить самостоятельные контакты с зарубежными дворами. Так, уже в конце 1604 г. Лжедмитрий, достигнув первых успехов в борьбе за трон, отправил в Польшу своего посла – князя Б.П. Татева, задачей которого было противодействовать послу Бориса Годунова – Постнику Огарёву.[21] Спустя год, когда Лжедмитрий уже утвердился на московском престоле, попытка вести свою тайную дипломатию была предпринята боярами князьями Голицыными и Шуйскими: в январе 1606 г. в Краков к Сигизмунду III прибыл царский гонец И. Безобразов и от лица бояр просил содействия в свержении самозванца, которого предполагалось заменить королевичем Владиславом.