У излучины моря - страница 10

   - Я спал... Но не дома, - ответил он наконец.

   - Может быть, ты ходил к девушке, из-за которой вы поссорились с Ковратом? - продолжал Вихор.

   - Он был у нас, но ушел еще вечером, - вступил Нахар.

   - Значит, ты не был дома, и никто не видел, где ты был? - подвел итог Урта.

   - Выходит, так, - согласился Драго довольно равнодушно.

   В толпе недовольно зашумели.

   - Кто хочет сказать еще что-нибудь? - спросил Сахр. Однако никого не нашлось, все вдруг умолкли.

   Собравшись кучкой, жрецы долго раскладывали гадальные кости и прутья, что-то обсуждали. Вдруг Сахр, покачав головой, отошел от них, и объявлять волю богов пришлось Урте.

   - Вот что сказал нам Коловей. То, что ты совершил, несовместно с нашим пониманием жизни в человеческом обличье. И потому тебе предстоит самое страшное наказание - жить вдали от людей. Мы изгоняем тебя, и никто да не посмеет подать тебе помощи!

   Вмиг вокруг Драго образовалась пустота. Каждый боялся прикоснуться к изгнаннику. Он замер, не желая осознавать, что случилось, и медленно, точно во сне, пошел прочь.

   Глава 5. Горы.

   Всю ночь Драго провел в смятении, предаваясь то ярости, то слезам. Он не мог понять, как могли так поступить с ним родовичи, знавшие его с детства, и не верил, что все это случилось на самом деле. Потом он начинал думать о Круане и понимал, что тоже потерял ее. Но под утро, пробудившись от недолгого сна, больше схожего с забытьем, он вдруг понял, что теперь он свободный человек и может идти, куда хочет. И теперь он точно пойдет за купцом и вернет Круану. Ну, а не захочет она с ним идти - так он устроится в помощники к купцу, будет таскать его камни, а потом вернется с ними в племя и раздаст всем, кто захочет.

   Потому, боясь попасться на глаза тем, кто еще недавно считал его другом, он обошел поселения далеко по кругу, и, засев в кустах, стал ждать, когда плоты купца появятся на реке.

   Обычно купец с двумя помощниками выводил плоты, груженые новым товаром, в море, шел берегом его на восток, до впадения Эгика, другой крупной реки, стекавшей с тех же гор, но гораздо южнее. По равнине она текла медленно, и помощники купца тащили плоты на веревках возле берега против течения, пока оно не становилось слишком бурным. Но там уже шли владения хозяев гор, и там находились новые помощники. Впрочем, что там было, толком никто не знал, лишь те племена, что уходили летом ближе к тем краям, что-то слышали и что-то видели, но пересказывали тоже по слухам.

   Однако в этот раз купец направился от последней протоки не на восток, а на запад, туда, где берег моря длинной излучиной изгибается к югу.

   Вытащив из тайника приготовленное к побегу, Драго разложил вещи на песке и долго разбирал, что ему понадобится, а что можно бросить. Наконец, связал отобранное в один узел и, взвалив его на плечо, поспешил за плотами по берегу. Голову тура пришлось оставить - тащить ее было тяжело, а толку немного. Но вскоре Драго понял, в чем был его главный просчет.

   Путь ему преградила самая западная протока, широкая, более ста шагов. Где-то к северу был брод через нее, но сейчас идти до него, а потом возвращаться - он безнадежно упустит купца из виду. А потому, оглядевшись, он решил повторить то, что делал купец - найдя кучу плавня, он обвязал его поясом и соорудил подобие плота. Свалив на него вещи, он сам бросился в воду и, подгоняя плот одной рукой, поплыл к дальнему берегу.

   Когда он выбрался, плоты купца были уже далеко. Быстро взвалив вещи на плечи, он бегом бросился догонять их. Рано или поздно купец должен был пристать к берегу, он и сейчас слишком смело себя вел, не тащил плоты вдоль берега, а плыл, толкаясь шестами в дно - тут оно было пологим и песчаным, уходя плавно под воду где-то вдалеке.

   Идти по берегу было трудно - тут всюду простирался песок, порой затягивающий ноги, хлюпающий при каждом шаге - а чуть в отдалении простирающийся в виде бескрайней пустыни. Редко попадались ручьи, и вода в них часто была соленой. Драго шел день за днем, останавливаясь на короткий привал - и с рассветом снова был на ногах. А потом вдалеке, там, где едва можно рассмотреть окоем, стали подниматься горы.