У стен Анакопии - страница 29

— Что это там, вон, видишь, наверху белеет? — Юлдыз показала на вершины.

— Звездочка моя, это снег, — сказала нянька.

Глаза Юлдыз расширились.

— Как я там буду жить?.. Там и летом снег, холодно... — Она залилась слезами. — Я хочу домой!

И все же это были еще не горы, а предгорье. Настоящие горы начались еще через два дня, и вот караван очутился в самом сердце их. Взгляд Юлдыз, привыкший к степному простору, повсюду натыкался на них, как на стену; девушке казалось, что горы наступают, давят, а нависшие скалы вот-вот обрушатся на караван. Когда ее скрипучая повозка проезжала по-над краем пропасти, она забивалась в угол и жмурилась. Хазары тоже жались к скалам, опасливо косились на жадно разверстые пропасти. Дадын посоветовал Тугузу оставить повозки, но тот скорей дал бы себя удавить, чем допустил, чтобы дочь кагана прибыла в Абазгию не с подобающим ей почетом. Он приказал разобрать повозки и навьючить их на верблюдов. А путь час от часу становился трудней. Временами Тугузу казалось, что караван зашел в тупик.

— Верно ли идем? — спрашивал он.

— Путь нам исстари известный, тархан, идем правильно, — успокаивал его Дадын.

И действительно, за скалами открывалась узкая щель; за ней тропа уводила под облака. Хазарские лошади боялись обрывов, храпели, пятились, верблюды тоже проявляли беспокойство. Дадын сказал Тугузу:

— Тархан, пересади невесту и сам пересядь на нашего коня. Абазгские лошади к горам привычны, за ними и ваши смелей пойдут.

Тугуз очень скоро оценил совет Дадына. Маленькие абазгские лошади легко взбирались на кручи, без боязни проходили по самому краю обрыва. Юлдыз замирала от страха, когда ее лошадь с чуткой осторожностью преодолевала коварные осыпи. Много возни было с верблюдами: гордые корабли пустыни чувствовали себя в горах неуверенно, капризничали, кричали, ложились, но их заставляли идти, потому что сворачивать некуда: хочешь не хочешь — иди, карабкайся вверх. Мулы же были невозмутимо спокойны и послушны. Когда поднялись на перевал, Дадын сказал Тугузу:

— Отсюда уже наша земля.

Но впереди — те же горы, и не было видно им конца. Над ними клубились облака, в расселинах лежал снег; кое-где он длинными языками высовывался из теснин, и оттуда веяло холодом. Крепкий ветер с юга свистел в скалах; орлы, распластав крылья, кружили над караваном; они ждали добычи, и она им доставалась — несколько лошадей и верблюдов сорвалось с тропы. Хазары не стали даже смотреть, куда они подевались. Горные луга манили сочным разнотравьем; скот жадно тянулся к нему. А ниже — темный дремучий пихтач. Дикая первозданная земля абазгов была сурова и величественна. Юлдыз обреченно озиралась. «Куда меня привезли? Какая неприветливая страну! Разве можно здесь жить? Наверно, мой нареченный такой же страшный, как и его земля», — тревожилась юная хазарка.

Дадын снял с себя дорогой пояс и положил у подножья скалы. Тугуз увидел здесь много подобных подношений; некоторые из них истлели, иные были, видимо, положены недавно. Он понял: старый абазг задабривает какого-то горного бога. На всякий случай и он оставил у скалы на перевале золотой арабский динар. Кто его знает, этого абазгекого бога, еще столкнет в пропасть. Лучше не гневить его, а из-за одного стертого динара он не обеднеет. Тугуз всматривался в горы и подступы к перевалу, прикидывал: полсотни воинов остановят здесь тысячный отряд, а тысяча — армию.

— Джахар здесь прошел?

— Здесь. Но ты видел лишь половину пути. Там, — Дадын показал на юг, — есть большая быстрая река и еще один перевал. Ты их увидишь. Теперь абазгский путь навсегда закрыт для наших и ваших врагов.

Тугуз удовлетворенно кивнул. «Опора трона правильно рассудил: Юлдыз — не слишком большая цена за то, чтобы абазги охраняли горные проходы?», — подумал он. Дадын прервал его мысли.

— Поспешим, тархан. Духи гор не любят, когда здесь остаются на ночь.

7

Для встречи хазарской невесты Леон приказал всем главам родов отрядить лучших своих людей и с ними явиться в Анакопию. Но прежде чем отправиться навстречу свадебному каравану, придирчиво осмотрел их. Видом людей из рода Дигуа он остался доволен: они приехали в праздничных одеждах, их лошади были вычищены и под дорогими седлами. Сам Дигуа красовался в куньей шапке и шелковом плаще, под которым блестела чешуя кольчуги. Древний род Дигуа богат и многочислен; он издавна близок правителям, а у абазгов в чести. Хороши были и дадыновцы: молодец к молодцу, рослые, сильные, оружие у всех отменное, пригнано умело, и лошади у них лучше. Сразу видно — воины. Дадыновцев возглавлял Ахра. Он вернулся из Хазарии раньше других предупредить Леона о выходе свадебного каравана. Дигуа и его сын Сияс с неприязнью косились на дадыновцев. «Худородные камариты. Награбили, вперед вылезли. Но мы еще поглядим, кто Леону верный слуга», — ревниво думал Сияс.