У стен Анакопии - страница 41

— Ахра, береги апсху!

На какое-то мгновение Леон увидел окрашенную хной бороду и черные горящие глаза. Враг занес саблю, намереваясь срубить его как лозу, но Леон хорошо заученным приемом выбил ее и тут же полоснул концом клинка своего противника от левой ключицы до правого бедра. В следующий момент он прикрылся щитом от удара второго нападающего, и все же они не разминулись: и того достал клинок молодого правителя. Оглянувшись, Леон увидел, что рыжебородый повис вниз головой на стременах, а второй, выронив саблю и схватившись за окровавленную голову, мчится прочь с поля боя; увидел он и то, как Дадын ударил юнца длинным прямым мечом плашмя по спине — так старый воин выразил ему свое презрение. Юнец взвыл и пустился наутек. Абазги оставили лужи и взялись за мечи. Ахра подставил под удар врага щит, а правой рукой пырнул его в бок коротким мечом. Абазги рубились с азартным ожесточением. Дадын и Леон, оставив разгоряченных коней, стали наблюдать, как бьются их молодые воины. Они им не помогали, да в этом и нужды не было — врагов осталось мало. Дадын доволен; трудное ученье пошло впрок — лихо бьются его питомцы. Не выдержав дружного отпора, враги бросились врассыпную. Ахра озорно свистнул им вслед — пусть почувствуют свой позор.

За время, пока шел этот скоротечный бой, коршун не успел сделать над воинами третьего круга, а поле сечи покрылось трупами поверженных. Почти половина врагов была перебита. Леону понравился конь рыжебородого. Он приказал его поймать. Но вряд ли бы это удалось, если бы коню не мешал волочившийся за ним труп хозяина. Это было красивое животное. Сухая маленькая голова, тонкие стройные ноги при широкой груди говорили о там, что в жилах жеребца течет благородная кровь арабских скакунов. Четверо молодых абазгов едва сдерживали разъяренного жеребца; он храпел, его большие глаза горели фиолетовым огнем, уши были прижаты, а крепкие зубы оскалены. Леон вскочил на него.

— Осторожно, апсха! — крикнул Ахра.

— Пустите! — приказал Леон азартно.

Жеребец бешено сопротивлялся- всаднику — он становился на дыбы, взбрыкивал, крутился на месте, норовя укусить за ногу, лягался, потом вдруг бросился вскачь и, сделав крутой поворот, резко остановился, взрыв передними копытами землю. Леон не ожидал этого — едва удержался в седле. Жеребец снова поднялся на дыбы и сразу прыгнул вперед, вскинув задом. Опять бешеная скачка, крутой поворот и внезапная остановка. Неопытный всадник неминуемо перелетел бы через голову коня. Наверно, жеребец таким способом уже не раз сбрасывал с себя непрошеных седоков, но с Леоном он не мог сладить. Абазги то замирали от страха за Леона, то из их уст вырывались возгласы одобрения; жеребец упал и перекатился на спину — хотел раздавить ненавистного всадника своим телом, но Леон был начеку: он успел выпростать ноги из стремян и отвалиться в сторону, но как только жеребец поднялся на передние ноги, словно рысь, прыгнул в седло. Дадын встревожился: не хватало еще, чтобы этот бешеный конь покалечил правителя!

— Брось камчу, апсха! — крикнул он.

И действительно — стоило Леону бросить висевшую у него на запястье плеть, как жеребец сразу утихомирился; он лишь гарцевал на месте, тяжело поводя взмыленными боками и роняя с губ пену. Леон стал ласкать его, обтирать пучком травы шею и бока; жеребец фыркал, поводил ушами, принюхивался к рукам Леона — знакомился. Но едва Ахра протянул Леону его плеть, как конь снова взвился и чуть было не вырвался. Леон понял: жеребец признавал его на равных.

— Настоящий аура!^>[44] — воскликнул Ахра, завистливо поглядывая на коня.

— Пусть так и будет кличка ему — Аура, — согласился Леон.

Несколько воинов меж тем перевязали свои пустяковые раны, наложив на них молодые листья ольхи и подорожника. Отряд продолжал путь. Ехали осторожно. Кто знает, может быть, побитые вернутся с подкреплением? Все были возбуждены, недоумевали: кто эти люди и почему они на них напали? По словам Дадына, это земля Мириана, стало быть, и люди его. Все это было странным, наводило на раздумья. Беспокоило то, как эта стычка будет воспринята правителем Картли Мирианом и его братом Арчилом. Абазги, однако, заметили, что нападающие были неопытными воинами. Тем не менее Дадын тихо выговаривал Леону: