Убить Гитлера - страница 16
– Вы так любите отца?
От прямого ответа лучше всего уклониться. Показать почтение, но не слишком сильное.
– Я многим обязан ему. Здесь не тот случай, чтобы спорить.
Из двери выглядывает упитанная круглолицая девочка в простеньком платье. Удобный предлог перевести разговор на другую тему.
– Это ваша сестра? Сколько ей лет?
Адольф оборачивается и цыкает на сестру – что бы скрылась.
– Да, сестрёнка. Ей скоро десять.
– В декабре? В январе? – Сергей делает вид, что это уточнение – исключительно дань вежливости.
– В конце января.
Точка четвёртая. Сестра Адольфа Гитлера, Паула родилась 21 января 1896 года. Совпало.
– Отец говорил мне, что у вас уже взрослая сестра. Он даже рассказывал, что видел её.
Лицо Адольфа окрасила улыбка.
– Наверное, он видел Ангелу. Но она с нами не живёт, пару лет назад она вышла замуж.
Точка пятая. Ангела Гитлер вышла замуж в сентябре 1903 года. Совпало.
Дверь снова открывается. Теперь в двери показывается немолодая худощавая, немного сутулая, женщина. Сергей тут же замечает немалое сходство между выскочившей из комнаты девочкой и этой женщиной. Несомненно, это мать Адольфа. Выглядит гораздо старше своих сорока пяти. Впрочем, не удивительно, она больна. В прежней истории ей оставалось жить два года.
– Фрау… – Сергей делает галантный ковок головой, но специально не договаривает фразу, предлагая женщине самой представиться.
– Клара, – отвечает женщина и вопросительно смотрит на сына.
Сергей замирает. Секунду назад ему представилось, что последует продолжение фразы, и тут же понимает нелепость предположения, что вместе с именем она назовёт и дату рождения. Клара Гитлер не станет шестой контрольной точкой.
– Мама, отец этого господина, Кароля Кундеры, работал прежде с папой. Он узнал о смерти отца и приехал выразить соболезнования.
Сергей кивает головой в знак согласия и говорит слова соболезнования.
– Как звали вашего отца? – удивлённо спрашивает Клара, – и где он работал с Алоизом?
– Моего отца Рудольф Кундера, в 90-х годах он работал в Пассау, – учтиво отвечал Сергей.
– Я не помню этого имени, – рассеяно протянула Клара. – Алоиз мало рассказывал о своих друзьях.
Именно поэтому мы проработали эту версию, мысленно ответил ей Сергей.
– Кароль хочет, чтобы я показал ему могилу отца, – добавил Адольф.
Сергей подумал, что настало время опережающего действия.
– Я полагаю, мы сумеем взять фиакр.
– Зачем фиакр? Адольф знает короткую дорогу. Мы ведь раньше жили в Лиондинге, и Адольф каждый день ходил на занятия в реальную школу. – Клара сказала это с некоторой гордостью. Про то, что Адольфа выгнали за неуспеваемость, она умолчала.
Сергей делает вид, что пытается что-то вспомнить. Даже лоб потёр.
– Это то ремесленное училище, что на Штейгенштрассе?
– Вы его знаете? – осторожно удивляется Адольф.
– Один из моих товарищей закончил его лет десять назад. Почему-то я запомнил адрес –Штейгенштрассе, шестнадцать.
– Не шестнадцать, а шесть, – поправил Адольф.
– Неужели? – Сергей сделал вид, что удивлён. – Мне казалось, что он упоминал шестнадцатый номер.
– И всё-таки шесть, – поправил Адольф. – Можете не сомневаться. Я учился там.
Точка шестая. Адольф Гитлер учился в ремесленном училище на Штейгенштрассе, 6 в 1900–1901 годах. Совпало.
Клара умоляюще смотрит на сына. Она польщена тем, что хоть кто-то хранит память о её покойном муже.
– Надеюсь, мы там не задержимся, – Адольф уходит зачем-то в комнату. Сергей остаётся с Кларой. Ему жаль эту несчастную женщину. Разве она виновата, что родила такого сына? И ещё жаль потому, что через несколько часов или завтра она узнает о гибели сына. И ещё жаль потому, что из-за рака её дни уже сочтены.
Сергей ждёт, пока Адольф соберётся, а мысли продолжают кружиться вокруг Клары. Не виновата, или всё-таки виновна? Она ведь воспитывала сына. Все историки в один голос говорят отец семейства, Алоиз, детьми не занимался. Пусть у Адольфа были паскудные предрасположенности, нарциссизм, паранойя, но не каждый же псих становится дьяволом во плоти. Не родился он монстром, а что-то сделало его тем, кем он стал. С тем, что Клара тут ни при чём, можно согласится лишь при одном условии – воспитание в семье ничего не стоит. А с этим ни один разумный человек не согласится. Значит, есть и её вина. И нечего смотреть на неё с жалостью.