Убить звезду - страница 3

— А я при чем? — изумился Алик.

— Потому что Швыдкой обиделся на твою речь на московской пресс-конференции по поводу предстоящего «Кинотавра»! — взорвался я. — За каким чертом было трогать Аллу Сурикову?

— Я всего лишь удивился, что министерство дает фестивалю «Улыбнись, Россия!» столько же денег, сколько и «Кинотавру», — высокомерно ответил Народный. — А идет он четыре дня: открытие, празднование дня рождения мадам Суриковой, закрытие.

Все!

— Сурикова — теща зама Швыдкого. И ты об этом прекрасно знаешь. Зачем было дразнить гусей? Что мы теперь будем делать?

Народный широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

— Ну, перестань. Чтобы ты да не нашел выход! Марк, ну я же тебя не первый год знаю. Все будет хорошо.

— Он должен был открывать фестиваль!

Алик демонстративно посмотрел на часы.

— Да ты только свистни, к тебе очередь выстроится. Вон сколько народу, проведет кто-нибудь. Извини, я побегу. Обещал встретиться с одним важным человеком.

— Нет, постой. Не буду я никого искать. Ты меня лишил ведущего — вот сам и проведи открытие. Уж будь так добр.

— Я? — Алик посмотрел на меня так, словно я произнес нечто непристойное. — Марк, я лицо фестиваля, а не шоумен. Уволь меня от этого…

Ответить я не успел — к нам подошла его невестка Олеся. Она явно была чем-то взволнована: «Вы срочно нужны. Кирилл опять…»

Народный осек ее взглядом, повернулся ко мне и сказал:

— Сын чем-то отравился вчера. Прости, Марк, семья — святое.

И почти бегом бросился к лифтам. Олеся, вся поникшая, пошла следом.

В душе шевельнулось сочувствие.

акое там «отравился», кого Народный хочет обмануть… Здесь совсем другая проблема, к сожалению, сегодня эта ужасная зависимость — беда отпрысков

многих известных людей. Конечно, Алик пытается скрывать, но шила в мешке не утаишь. Они с женой живут в постоянном страхе за сына.

«Марк Григорьевич, вам звонят!» — я увидел, как через фойе ко мне бежит секретарша Вера с моим мобильником.

— Марик, ну и зачем я тебе понадобился? Почему беспокоишь отдыхающего? На хрена мой офис на ноги поднял с утра пораньше?

Батя!

— Прости. Но мне звонили твои гориллы, требуют спонсорский взнос назад. Почему такая срочность? Что-то случилось?

— Я не понял, — в голосе Бати прозвучала угроза. — Какие гориллы, ты что, не в себе?

— Это идиот, который мне звонил, не в себе! Угрожает. Ведет себя нагло. Говорит, ты дал команду.

— Значит, так. Никакой команды я не давал. Я вообще не понимаю, о чем речь. Вернусь в Москву через неделю — разберусь.

Впервые за день я вздохнул свободно. Однако звонок был. И угрозы были. Я их не придумал.

— Пока ты тигров валишь, этот псих мне тут всех гостей поубивает.

— Повторяю, я об этом ничего не знаю. Это какая-то разводка. Бабки пока не требую, но и проблемы твои разруливать не собираюсь.

Выкручивайся сам.

Я сунул мобильник в карман. За спиной возникла Неля. «Ну что, отказался Народный? — спросила она. — Да, он такой…»

С этим не поспоришь. Но какой у меня был выбор? На заре «Кинотавра» Михаил Лесин сказал при встрече:

— Слышал, просишь бюджетных денег на «Кинотавр». Я против: не смог ты собрать на своем фестивале элитное общество!

— Я подобной задачи не ставил. Для меня главное — достойно принять и накормить артистов. А уж какие они у нас — это не ко мне, скорее — к вам, — ответил я.

Но над словами Лесина задумался и пришел к выводу: у «Кинотавра» должно быть лицо.

Красивое, благородное, любимое зрителем. И уговорил Народного, подозревая, что хлебну с этим «благородным лицом» по полной. Но тогда я еще не знал, насколько его экранный имидж — импозантного благородного красавца — не совпадает с его человеческой сущностью…

«Может, Яну Докилеву попросим?» — предложила Неля.

Идея неплохая — Яна несколько раз вела наши церемонии, у нее это хорошо получается. Правда, есть у Докилевой одна проблема…

У дверей гостиницы остановился автобус с гостями. Первым в холл ввалился Митя Перфемов. Судя по раздражению, с каким он что-то выговаривал своей очередной супруге, Митя хорошо принял на грудь еще в самолете.

Жена рылась в сумочке, пытаясь отыскать паспорта. А Митька стоял рядом и подгонял нецензурно. На косые взгляды окружающих Перфемов внимания не обращает. А подойти и велеть ему заткнуться — на это охотников нет. Себе дороже: Митя не церемонится, может и послать прилюдно.