Убийство в элитарном клубе - страница 2
Другое дело – Алиса. Красивая и темпераментная, она оживляла любую, даже самую провальную игру своей команды. Случались у нее и яркие озарения на последних секундах обсуждения, и вспышки эмоций при выигрышах и проигрышах. Вот поэтому о ней и писали в интернете много – и восторженные похвалы, и откровенные гадости. Если бы даже ее команда вылетела, ее рано или поздно все равно вернули бы в Клуб, как многих «непотопляемых» Игроков. Неудивительно, что она предпочла ему, неудачнику, новую восходящую звезду, будущего совообладателя, Антона Бахметьева.
Георгий и Алиса вдвоём сидели в автобусе, укрывшись от любопытных глаз, пока капитан Ярослав Шмелев не позвал ее в зал.
И вот он – последний, решающий раунд. Алиса прикрыла глаза, чтобы не видеть кружащейся с бешеной скоростью стрелки. Сейчас все решится. Как долго они шли к этому моменту! Целых восемь лет доказывали, что они могут играть, поднимались вверх по турнирной таблице и скатывались вниз после необъяснимых провалов, висели на волоске и снова упорно карабкались вверх. Единственные, кто могли им помешать в этом году – опытная сильная команда Мартина Кирса. Они играли в зимней серии позже и стоило им победить – с любым счетом, и команда, в которой играла Алиса, опять пролетела бы мимо финала. Но они не победили…
Стрелка наконец замерла, и все, даже стоявшие в зале, облегченно выдохнули. На столе не разыгранными оставались вопросы из Берлина, Самары и суперблиц. Слава богу, выпала Самара.
Неожиданно Алиса почувствовала на себе чей-то взгляд. Чуть повернув голову, она встретилась взглядом с Ириной Красинской. Господи, сколько еще людей в Клубе ненавидят ее? Ладно, это все неважно. Сейчас имеет значение только одно. Алиса судорожно записывала текст в блокноте. Последним вопросом им достался черный ящик…
– Зонтик? Туфли? Платье?
– Что еще может быть?
– Шляпка? – сказала Алиса.
– Платье не поместится в ящик, что-то мелкое. Может, какой-то аксессуар?
– Сумочка?
– Очки?
– Еще версии?
Услышав первый предупредительный сигнал Алиса с ужасом осознала, что ответа у них нет. Чуда не случилось, никто из них не смог уловить логику, заключенную в вопросе. Они что-то упустили. В формулировке вопроса должна была быть наводка, какое-то слово, дающее ключ к отгадке. А они потратили всю минуту, тупо перебирая все предметы женского туалета, вместо того, чтобы искать ключ. Алиса лихорадочно перечитывала свои записи… Прозвучала финальная сирена.
– Господин Шмелев, кто будет отвечать?
– Отвечает…
– Господин Шмелев, у вас нет ответа?
– Отвечает…Алиса Высотина.
Алиса в испуге уставилась на капитана. Они даже не решили, какую версию будут давать. Он что, надеется, что ее осенит в последнюю секунду? Или, что ведущий, Игорь Гарф, начнет наводить ее на правильный ответ, как это иногда случалось?
– Алиса?
– Алиса, вы будете отвечать? Или я засчитаю Вам поражение?
На этот раз ведущий явно не собирался помогать Игрокам. Деваться было некуда. Алиса подняла голову и отчаянно посмотрела в зал. Прямо напротив нее всю игру простоял Антон Бахметьев, ободряюще улыбаясь и аплодируя, даже подмигнул разок. Но сейчас, когда она оказалась под прицелом пристальных взглядов людей, стоящих в зале, он почему-то не смотрел на нее. Он медленно переводил взгляд из одной стороны в другую и делал медленные пассы руками так, словно…
– Перчатки, – сказала Алиса. – В черном ящике перчатки.
– Итак, вы считаете, что предмет, о котором идет речь в письме княгини Трубецкой – это перчатки?
– Да.
– Подсказка! – вдруг пронзительно завопил Мартин Кирс. – Господин ведущий, была подсказка!
Оказывается, он всю игру простоял у нее за спиной. Вот же скотина!
Капитан команды, ошарашенный, бледный как мел, смотрел то на Алису, то на Кирса.
Голос ведущего был довольно холоден:
– От кого была подсказка, господин Кирс?
– От господина Бахметьева. Он делал вот такие движения руками.
Кирс сделал жест, словно натягивал невидимые перчатки.
– Хм, – сказал ведущий. – Как интересно. Господин Бахметьев, вы подсказывали команде Шмелева?
Антон посмотрел вверх округлившимися от удивления глазами. На лице его было написано неподдельное изумление.