Убийство в колледже - страница 30
— И очень ошибаетесь, молодой человек, — торжествуя, сказал профессор. — Потому что я это уже проверял.
Тень улыбки, скользнувшая по лицу доктора Блейка, вдохновила Эмброуза на вопрос:
— В погоне за преступниками?
— Нет. Я ни в коем случае не посягаю на вашу работу. Это произошло, можно сказать, случайно. Я вам расскажу.
Прошлым летом я отдыхал в Кромере. У меня тогда сильно болели глаза, так что я купил пару солнечных очков в роговой оправе. Во время отпуска я не всегда придерживаюсь монашеского стиля в одежде в строгом смысле — в общем, порой снимаю с себя воротник, который некоторые грубо и пошло называют «собачьим ошейником», и вместо него ношу обычный мягкий воротничок с темным галстуком. Также, если в своей университетской резиденции я всегда в старомодной круглой шляпе священника, то в Кромере я заменяю ее на обычную панаму. А теперь, молодой человек, — профессор потихоньку переходил на свой привычный стиль чтения лекций, — следите за моей мыслью: очки, воротничок с галстуком и соломенная шляпа. Вот и все, что во мне изменилось. Но уже в первое же утро смена имиджа принесла результаты. Я прошел в таком виде мимо моих соседей в отеле (с ними мы познакомились при въезде), и они меня не узнали, хотя мы внимательно смотрели друг на друга. И тут мне в голову пришла мысль провести любопытный эксперимент, и вскоре даже представилась замечательная возможность. Через некоторое время я встретился лицом к лицу с человеком, которого действительно очень хорошо знал. Он посмотрел на меня, а я сделал вид, что его не знаю, и он прошел мимо. На следующий день я сидел с ним на одной скамейке где-то с полчаса, но он меня даже не заметил. На третий день я снова его встретил и прямо перед ним снял шляпу и очки, и только тогда он меня узнал — человек, как я уже сказал, мне хорошо знакомый. Теперь понимаете, что облик человека окружающие в какой-то степени связывают с его одеждой. Такая вот психологическая особенность. Люди, знающие меня, субъективно представляют мой образ без очков, в церковном воротничке и круглой черной шляпе. Любое изменение в этом подсознательном представлении… ну, наверное, я должен остановиться, — хотя вы сами меня раззадорили. Итак, мистер Эмброуз, вы пришли сюда конечно не для того чтобы слушать мои лекции по психологии перевоплощения. Зачем же вы здесь?
— Я пришел задать вам несколько вопросов касательно одного серьезного дела, которое я расследую, — вчерашнего убийства мистера Хаттона в колледже Сен-Освальда.
— Бедный Хаттон! Я ужасно потрясен этой новостью еще со вчерашнего дня. Он был одним из моих самых близких друзей. Но мне ничего не известно об этой ужасной трагедии, и боюсь, что не смогу вам ничем помочь.
— Как раз потому что вы были его близким другом, вы можете мне помочь, сэр. Я только начинаю расследование, так что любые факты имеют вес, и я уверен, все они в итоге приведут нас к разгадке. Подобное преступление, задуманное или ненарочное, должно быть ведомо неким сильным мотивом, и моя цель этот мотив найти. Итак, сэр, поскольку вы близко знали мистера Хаттона, скажите мне, были ли у вас причины хоть как-то предполагать, что какие-либо действия вашего друга могли вызвать у кого-либо чувство ненависти, зависти или желание отомстить?
Профессор закрыл глаза и откинулся в кресле. Немного подумав, он заговорил:
— Даже представить подобного себе не могу.
— У всех есть секреты, сэр, — нажал сержант-детектив.
— И даже если бы я и знал кого-либо из личной жизни Хаттона, вы бы заставили меня предать доверие и уважение моего покойного друга?
— Конечно, если бы эта информация позволила свершиться правосудию.
— Тут я с вами не согласен. Бывают секреты, которые не делают чести памяти усопших — de mortuis nil nisi bonum[5], — решительно продолжал профессор. Возможно, нечто подобное было и у Хаттона. Дайте мне минутку поразмыслить, молодой человек.
Он снова закрыл глаза и откинулся в кресле и через какое-то время произнес:
— Хотя я не могу представить себе возможным, чтобы у Хаттона были враги, думаю, мне все же следует кое-что рассказать. Но только, если возможно, я попросил бы вас держать мои слова в тайне.