Учение древней Церкви о собственности и милостыне - страница 11

. Юноша отошел с печалью, не имея решимости исполнить заповедь Христа, и не мог уже идти за Ним, как и никто не может, по словам Господа, служить двум господам: Богу и маммоне[68]. В словах Господа богатому юноше мы видим прямое указание на то, что отказ от собственности есть одно из усло­вий нравственного совершенства. Мы еще должны будем возвратить­ся к этой поучительной истории, когда у нас будет речь о христианском взгляде на богатство и бедность; пока же отметим то несомненное, на наш взгляд, обстоятельство, что подобное отрешение требовалось Христом Спасителем от всех Своих ближайших последователей. Совершалось ли это отрешение в такой форме, какая была указана Господом богатому юноше и другим, искавшим спасения[69], или же в иной форме, например, в форме служения от своих имений самому Господу и Его ученикам[70], но, во всяком случае, весь дух Христовой проповеди говорил о том, что в христианское сознание не может входить в качестве жизненной нормы забота о приобретении, хранении и умножении собственно­сти в форме личного владения благами земли. Помимо прямой заповеди благотворить всем и давать взаймы, не ожидая возвращения[71], что не­избежно связывается с постоянной готовностью отрешаться от своего ради ближних, самый идеал христианского настроения в отношении к миру и его благам вовсе исключал даже возможность речи со стороны верующих о праве своем владеть собственностью и о долге охранять это право. Вот те слова Господа, в которых с трогательной простотой и вместе силой изображается истинно христианское отношение ко все­му тому, что обычно является предметом владения в этом мире. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапываются и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подкапываются и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше... Никто не мо­жет служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души ва­шей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело — одежды? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницу, и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хоть на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, колми паче вас, маловеры! Итак, не заботьтесь и не го­ворите: что нам есть? или что пить? или во что одеться, потому что всего этого ищут язычники; и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем, довольно для каждого дня своей заботы»[72]. Достаточно, думается, прочитать эти слова, чтобы стало ясно, что при таком взгляде на мир и на его блага невозможна самая речь о своем праве владеть чем-либо. Для того, кто внутренне отрешится от всего, что имеет[73], не может быть страха лишиться собственности; как не может быть думы о своем праве владеть своим у того, кто сердцем воспри­нял учение Христа: всякому просящему у тебя дай[74]. В сознании христи­анина царит одно представление: один у нас Отец Небесный и один Учи­тель — Христос, а мы все — братья друг другу[75]. Эта идея христианского равенства и братства делает то, что, если в личной жизни в отношении собственности руководящим принципом является отказ от нее в пользу неимущих, то в жизни христианской общины таким принципом должно, естественно, явиться общение имуществ. Разумеется, как в личной жизни не может быть места закрепощению собственности в одних руках, так и в жизни христианской общины нет места такому закрепощению, но ее имущество служит всем нуждающимся, как это доказала жизнь пер­венствующей Церкви. Но все же в недрах церковной общины наиболее определенно осуществляется принцип общения имуществ. В конкретной форме с известной организацией распределения материальных средств мы встречаем такое