Ученик Бешеного - страница 21
В том‑то все и дело… — профессор растерянно пожал плечами, — при вскрытии я обнаружил этот сосуд абсолютно здоровым!
Разве такое возможно? Если я правильно понял, некий участок сердца оказался пораженным из‑за непоступления к нему крови в силу поражения сосуда, по которому и поступала кровь, а при вскрытии вы обнаружили, что этот сосуд вполне дееспособен. Я правильно понял?
В принципе, если бы я был вызван в суд как эксперт и мне пришлось бы отвечать на вопрос: «Возможно ли такое?», я бы ответил, что такое вполне возможно.
Константин заметил, как борется с собой профессор, а потому спросил в лоб:
А что вы ответите мне?
Тебе?.. — Он немного подумал и решительно взмахнул рукой. — А тебе я сказал бы, что такой случай маловероятен! Как говорится, один на миллион! — Сильно волнуясь, профессор не заметил, как повысил голос.
То есть вы хотите сказать, если я правильно понял ваш ликбез по инфаркту миокарда сердца, такое возможно, если бы этот кровеносный сосуд кто‑то сжал на время, а потом отпустил… Например, как задушить человека: сдавил горло, перекрыл доступ кислорода в легкие и человек задохнулся, — попытался размышлять Константин вслух.
Примитивный пример, но вполне доходчивый, — согласно кивнул профессор.
А вы внимательно исследовали тот злополучный сосуд? — машинально спросил Рокотов, но столкнулся с таким взглядом своего ученого визави, что тут же сказал: — Извините, Николай Самойлович, вырвалось случайно! И ничего?
Ничего! — выдохнул тот, но через секунду пожал плечами. — Если не считать некоего… — он замялся, подбирая слова, — покраснения, что ли…
Так все‑таки было повреждение?
Не то чтобы повреждение, но нечто, заставившее меня обратить внимание на этот сосуд… Обычно такое встречается, если с сосудом было что‑то не в порядке, а потом его подлечили, — пояснил профессор.
То есть как бы остались следы прошлого заболевания, — предположил Константин.
Ну… можно и так сказать, — не совсем уверенно подтвердил профессор.
Больше, несмотря на многочисленные и весьма дотошные вопросы Константина, из профессора выудить ничего важного не удалось. Рокотов покинул Криницына в серьезных размышлениях, которые ни к чему не привели, и он решил заняться рутинной работой обычного следователя. То есть тем, чем занимается нормальный сыщик, когда у него нет явных зацепок по преступлению: начинает внимательно и скрупулезно шерстить все ближайшее окружение покойного. Родственники, друзья, знакомые, сослуживцы, партнеры…
Родственников Мордковича Константин почти сразу исключил: кроме жены и дочери, не было родственников, которые могли бы получить хоть какую‑нибудь имущественную или финансовую выгоду от гибели Владимира Мордковича.
Со знакомыми и друзьями тоже оказалось просто: они уже проходили через «сито» Константина, когда он занимался поисками исчезнувшего Мордковича.
Оставались сослуживцы и партнеры. Их оказалось не очень много, и Рокотов, после общения с каждым из них, вновь уткнулся в непробиваемую стену. Дело в том, что Мордкович так построил работу своей фирмы, что ни один из них не мог претендовать на что‑либо в случае его смерти. Более того, все сделки, все серьезные выплаты не могли происходить без его подписи. И в случае смерти Мордковича его сослуживцы просто теряли работу и оказывались на улице, а партнеры оставались без дивидендов,
В результате все исследования ближайшего окружения покойного привели Константина в тупик. Впервые он столкнулся с ситуацией, когда не знал, что ему делать, за что уцепиться, с чего начать. Поломав несколько дней голову, Константин пришел к выводу, что у него остался единственный шанс, который, возможно, даст хотя бы какой‑то толчок. Этим малым шансом он считал зеленую «Ауди», заниматься которой поручил Колесникову.
Константин нажал кнопку селектора: отозвалась Вероника:
Слушаю вас, Константин Михайлович!
Костик на месте?
Его нет.
Когда он ушел?
Я сегодня его вообще не видела.
За время работы Колесникова в агентстве не было случая, чтобы тот не появлялся с утра в офисе.
Когда ты его видела в последний раз?
В тот день, когда к нам приходила клиентка Мордкович.