Удержать высоту - страница 19

И пока 122-мм, догоняя друг друга, торопились уничтожить замешкавшуюся, забуксовавшую фашистскую атаку с правого фланга, от окраины села звонко захлопали, посылая снаряды в разворачивающиеся, старающиеся обойти их танки, пушки-дивизионки батареи капитана Бондарева, они били прямой наводкой.

— Молодец, капитан, — шептал про себя Петр. — А ты говорил, мы только отступать умеем. Не только…

За грохотом боя, всплесками огня и криками раненых гитлеровцев он не заметил, как от солнца, садящегося в зеленую чашу далекого леса, вдруг понеслись на них шесть черных точек. Они приближались, росли, превращались в распластанных над деревьями стервятников с паучьими крестами на растопыренных крыльях. Шутов увидел их только тогда, когда те свалились в пике, расстреливая пулеметами погост, вываливая на него, как тяжелые камни, остроконечные бомбы, падающие вниз с противным воем и свистом.

Заходила ходуном земля, опрокинулась навзничь. И кладбищенские кресты, белые стволы берез, смоляной черноты глина вдруг взвились в воздух, чтобы тотчас обрушиться на людей всей своей тяжестью. Расплющить, раздавить.

— Ой, мамочка, — всплеснул руками радист и, обхватив голову, рухнул на дно окопа.

Какая-то неведомая сила подхватила Петра и с размаху швырнула вниз, на солдата. Он не успел сползти с него, как десятки килограммов земли, обломки досок, ветвей забарабанили по его спине, засыпав вмиг траншею, закрыв небо.

«Неужели все?» — мелькнула мысль, и сознание покинуло его.

Он не знал, сколько это продолжалось: минуту, две, десять. Пришел в себя от жалобных причитаний Кравцова.

— Тяжело же, товарищ старший лейтенант, — крутился тот, больно зацепив его плечом по лицу, — сколько можно вас так держать? Никаких сил не хватает…

Но Петр не слышал его. Голова кружилась. Рот был заполнен противной, кислой слюной, будто он откусил кусок взрывчатки и долго жевал его. На зубах скрипел песок. Грязью, песком забило уши, засыпало глаза. Он медленно привстал на колено, стараясь, словно из лисьей норы, выбраться из земляного плена, сбросить со спины его тяжелый груз. Потянул за руку связиста. А от горящей часовни, возле которой располагалась батарея капитана Бондарева, к ним бежали два солдата. Первый из них, сержант с обвислыми, как у запорожца, усами, что-то кричал. А Петру казалось, что тот беззвучно раскрывает рот.

Шутов помотал головой, вытряхивая из ушей грязь.

— Комбат ранен, — донесся до него тяжкий вздох сержанта. — Осталось едва два расчета. Остальные убиты и ранены. Что делать, товарищ старший лейтенант?

Петр повернулся к луговой пойме, где догорали, клубясь черным, чадящим дымом фашистские танки. «Юнкерсы» улетели, и от горизонта, от темнеющего вдали леса слышался несмолкаемый гул натужно урчащих танковых двигателей. Несмотря на надвигающуюся ночь, немцы не оставляли надежду на победу. «Будут брать Славитино сегодня же, — понял Шутов, но согласиться с планами врага не мог. — Нет, пока они еще живы, танкам здесь не пройти».

— Куда ранен капитан? — тихо спросил он у сержанта.

— Ногу оторвало чуть повыше колена. И крови много потерял. Не знаю, успеем ли до санбата донести.

Петр сжал кулаки. Если правду говорят, что человек может предчувствовать то, что с ним произойдет, то Бондарев точно чувствовал это. Вот почему был таким раздраженным, задиристым. Но и им наступающая ночь ничего хорошего не сулит, однако никакой горечи на душе нет. А может, это все от характера, темперамента зависит? Только вот думать над этим вопросом было некогда.

— Надо, чтобы донесли комбата, обязательно, — сурово вымолвил Шутов. — Раненых — тоже в тыл. А орудия, снаряды сюда, — указал он на окраину погоста. — И быстрее. Отходить нам приказа никто не давал.

— Есть, — повеселел сержант. Круто развернувшись, побежал вместе со своим напарником на огневую.

— Как со связью, Кравцов? — взглянул старший лейтенант на радиста.

— «Сосна» слышит нас.

— Отлично. Передайте ей: атака продолжается. Осколочно-фугасными… Зарядить!

Сержант с запорожскими усами привел с собой десятка полтора солдат. Многие из них были легко ранены: бинты белели у кого на руке или ноге, у кого на голове, но все они бодро двигались, делали свое обычное артиллерийское дело: прикатили пушку, развернули ее в указанное место, рядом поставили три ящика со снарядами. Раскрыли их, начали протирать тряпками.