Удержать высоту - страница 20

«Восемь выстрелов, — подсчитал Петр. — Это уже кое-что». Какие-то теплые чувства к незнакомым артиллеристам охватили его. Ранены, а не ушли в тыл, хотя уйти имели полное право. Нельзя не положиться на таких людей в предстоящем бою. А вслух он произнес:

— Всем зарядить карабины. Примкнуть штыки. Снарядить гранаты. Быть готовыми к рукопашной.

Ждать пришлось недолго. Вскоре на расстоянии прямого выстрела появились фашистские танки. Вечерний туман, стелившийся по луговине, скрывал их гусеницы. И они катились медленно, развернутым строем, как на параде. И вновь между ними семенили, шагая в полный рост, с оружием наперевес, автоматчики. Молча. Без пальбы. Будто были бессмертны.

— Участок 101-й, — скомандовал Петр. — Залпом!.. Огонь! Бей по центральному, — крикнул он сержанту, — на предельной.

Грохнуло шесть разрывов, разбросав по земле фашистов, заставив танки расползтись пошире по лугу, начать стрельбу по погосту. А дивизионка, выпустив снаряд, послала его много выше атакующих. Еще выстрел. И опять мимо. «Сбит прицел», — понял Петр.

Гитлеровцы поднялись на ноги и побежали вперед, густо заполнив пространство между машинами, как саранча.

— Прицел меньше два, — прохрипел Шутов связисту. — Залпом… Огонь!

Кравцов передал его команду на огневую. Но выстрелов все не было. Хлопнул пушечный. И вновь мимо цели. А фашисты начали стрелять все точнее и точнее, разрывы их снарядов ложились совсем рядом с НП. Засекли.

— Где залп, Кравцов? — зашумел Петр на радиста.

Глаза солдата испуганно забегали:

— «Сосна» просит уточнить координаты: остался один залп. Последний.

«Последний!» — словно обожгло Петра. Этого следовало ожидать. Меньше боекомплекта на орудие приходилось уже тогда, когда они занимали оборону у Славитина. Но почему же так быстро, до обидного быстро кончились снаряды? Вспомнился на мгновение Смольный, слова: «Желаем Вам и в дальнейшем удерживать набранную высоту».

Нет, не получается у него удержать высоту.

Подбежал усатый сержант:

— Снарядов больше нет, товарищ старший лейтенант.

Шутов понимающе кивнул.

— Вытаскивайте затвор, — негромко произнес он, — и засыпьте в какой-нибудь воронке. Всех, кто может держать оружие, — ко мне, остальных — немедленно в тыл. — Кравцов, — строго взглянул он на радиста. — Передайте на батарею: стрелять по НП.

— Как по НП? — не понял Кравцов, и голос у него даже сел от испуга.

— Да, да, — еще тверже повторил офицер. — «Огонь!» я скомандую дополнительно.

Он расстегнул кобуру. Положил на бруствер гранаты. Первые фашистские танки уже прошли горловину поймы, мимо догорающих машин и начали взбираться на взгорок погоста. Петру хорошо были видны черные гусеницы с намотанной на них мокрой травой, комья земли, разлетающиеся в стороны. Латки на броне. Темные пятна смотровых щелей. Вонючий запах сгоревшего бензина забивался в ноздри.

А за первой линией пехоты и танков, чуть позади, катилась вторая, третья. Через весь луг, до самого леса. Будто гитлеровцы решили бросить на славитинское кладбище целый танковый полк.

— Ну, давай, сволочь, давай, — выбрал для себя старший лейтенант здоровенного ефрейтора, что бежал, пугливо прижимаясь к переднему катку головного танка, — поближе. Ну, ближе…

До их НП оставалось не больше десятка метров. Шутов уперся ногой в стенку окопа, чтобы удобнее было выскочить из него, повернул голову к усатому сержанту, залегшему со своими артиллеристами рядом с ним.

— За мной, за Родину, вперед! — громко скомандовал Петр. И, уже не оборачиваясь, спиной почувствовав, как приподнялись для броска, рванулись за ним солдаты, крикнул Кравцову:

— Огонь! Огонь!

Он не слышал залпа. Выстрелил в упор в «своего» ефрейтора и тут же упал в ноги бегущему следом за ним солдату, повалил его на траву, выбив каской из рук автомат, и со всей силой саданул тому гранатой по лицу. Немец дернулся, захрипел, забулькал кровью, но выстрел из пистолета заставил его затихнуть. А старший лейтенант уже скатился на спину, выбирая себе следующего противника и тут, похолодев, увидел наведенный на него автоматный ствол.

Выстрела не последовало. Над ним вдруг раскололось небо, и несколько молний, ослепительно белых, брызжущих огнем и невиданным светом, распороли вечерние сумерки и со страшным воем вонзились в землю, затопив ее оглушающим громом красно-рыжего пожара. «Так вот она какая бывает, смерть!» — без страха подумал Шутов и тут же с удивлением почувствовал, что все еще жив. Цел. И даже не ранен.