Удержать высоту - страница 24

Но грозовая атмосфера не только не расхолаживала людей, а, наоборот, заставляла трудиться с утроенной энергией, не обращая внимания даже на затянувшиеся дожди и холод. Артиллеристы могли, казалось, сутками напролет не есть, не спать, лишь бы им дали возможность поработать, потренироваться на боевой машине — разворачивать ее к бою, ставить на сошники, привязывать к местности, заряжать, разряжать, производить условные пуски.

Офицерам оказалось проще. Принципы боевого применения установки — разведка, подготовка данных для стрельбы, построение параллельного веера — были едины как для ствольной, так и для реактивной артиллерии, хотя и дальности совсем разные. Наводка в цель тоже не представляла трудности. Применялась та же самая панорама, что и на орудии, тот же каллиматор, уровень, похожие поворотные и подъемные механизмы. А вот снаряды, их установка на направляющие, пуск, быстрая смена позиций, отработка нормативов — это отличалось разительно. Все требовало постоянных тренировок, приобретения твердых, отработанных до автоматизма навыков каждым орудийным номером.

Как достичь такого автоматизма, если на весь дивизион одна установка и один снаряд?

Командир второй батареи Яков Карпенко и политрук Сергей Бутенко предложили Шутову простой и надежный способ, который они уже отработали на практике. Приспособление, что придумали бойцы, состояло из фанерного желоба, установленного на высоте полутора метров. К нему они выстругали из березового бревна деревянную чушку реактивного снаряда, внутрь которой загнали несколько стальных ломов.

Тяжело и не очень удобно в обращении. Одному бойцу не развернуться. Длинноват снаряд. Но зато совсем как настоящий. Тренироваться с ним — в самый раз.

Командиру дивизиона самоделка понравилась с первого взгляда. Он распорядился построить такие макеты в каждом огневом взводе. И в тот же день солдаты, сменяя друг друга у импровизированного зарядного устройства, отрабатывали взаимодействие в расчетах, взаимозаменяемость.

— Мировая штука, — вытирал пот младший сержант Федор Есин. — Но так и хочется настоящую зарядить и — по фашисту.

— Будут вам и настоящие, — обещал Шутов. — Всему свой срок.

— Скорее бы…

В ночь на 16 октября 1941 года дивизион подняли по тревоге. Полковник Толмачев приказал Шутову прибыть с расчетами пусковых установок и быть готовым к дороге за первыми восьмью боевыми машинами.

Выехали они из Алабина затемно, а утром, едва развиднелось, уж стояли на заводском дворе. Поразили полупустые цеха без станков, оборудования, почти полное отсутствие людей. Встретил их пожилой мастер с темными от бессонницы кругами под глазами на худом, изможденном лице. В сером, застиранном ватнике.

— Извините, товарищи, — дрогнули его губы. — Митинга не будет. Завод практически эвакуирован. Оставшиеся рабочие не могут оставить станков. Очень много нужно сделать.

Он протянул Шутову приемо-сдаточную ведомость, показал, где расписаться, Петр послюнил химический карандаш, вывел свою фамилию. Старик неожиданно уткнулся ему в грудь головой. Затих на мгновение. Потом отстранился и еще раз крепко обнял офицера.

— Куда теперь, под Москву?

— Не знаю, отец, наверное.

— Успеха вам.

Он повернулся и зашагал, тяжело переставляя ноги в стоптанных сапогах, в сторону другой группы прибывших на завод военных. На дворе стояло еще десятка полтора затянутых в брезент боевых машин. А старший лейтенант Шутов, поставив задачу начальнику штаба лейтенанту Черевичному сосредоточить дивизион на территории Московского артиллерийского училища, готовиться к выходу на фронт, сам с опытными водителями выехал на Горьковский автозавод за транспортными машинами.

До вступления в бой, понимал он, остались уже не недели и сутки, а буквально часы. Время не ждет. Пора решительных действий настала.

Шутов оказался прав. Сразу же после возвращения из Горького, когда машины были доверху загружены боеприпасами и продовольствием, его и старшего политрука Николая Калитина вызвал к себе командующий гвардейскими минометными частями Красной Армии. Они поднялись на второй этаж, вошли в кабинет военного инженера 1-го ранга Аборенкова.