Украденная песня - страница 4

Теперь мы стояли на обочине, и оба брата следили за мной. Я пропустил какие-то их слова? Вполне вероятно.

— Что если мы ошиблись на ее счет? — не то я хотел сказать, но слова сами вылетели изо рта. Ну и ладно. Их нужно было произнести.

Ронан хмыкнул — верный признак нежелания допускать такую возможность.

Однако Киллиан явно сомневался, что само по себе поражало. Порой он боролся с самим собой, но редко позволял себе проявлять сомнения.

— Хочешь сказать, если ты ошибся? — с прищуром посмотрел на меня Киллиан.

Стрела брата попала в цель, и мной снова завладела вина. Никто не мог зацепить меня, как старший брат.

— Возможно, я нашел Имоджен, но мы втроем сыграли в судью, палача и присяжных. Так что тут все мы или правы, или ошиблись.

На лице Киллиана отразилась усталость, напомнившая об изначальной причине нашего визита в Колонию кошмаров.

— Я знаю, — вздохнул он. — Теперь все это неважно. Важно только докопаться до правды.

«И спасти тебя», — мысленно добавил я.

Прим.пер:

[1] Прекрасный народ (Fair Folk) — феи, эльфы.

3. Имоджен

После теплого воссоединения с принцами меня потащили обратно по коридорам Колонии кошмаров. Охранник — один из многих, патрулировавших крыло — быстро толкнул меня в камеру и запер дверь. Он не смотрел мне в глаза и не проронил ни слова, за что я была ему благодарна.

По прибытию в тюрьму я видела, какими жестокими бывают охранники. Даже иронично, что на меня надели ошейник, когда из-за засвидетельствованного насилия я итак пообещала себе держать рот на замке.

Моя камера была голой без малейшего укрытия, но насколько я могла судить, кардинально отличалась от всех прочих. Она была оснащена звукоизоляцией. Вместо решеток — дверь из толстого металла. По центру нее иногда открывалась узкая прорезь, через которую мне подавали еду, и наверху было оконце из плексигласа. Охранники видели меня, но мне бы удалось выглянуть наружу, только если бы я подтащила к нему свою кровать. Что было невозможно, поскольку ее прикрутили к полу.

Еще на камеру наложили чары.

Я всю свою жизнь провела среди волшебства. Я жила им, дышала, и у него был свой аромат. Приятный, витавший дома в Туате — лаванда и вспаханная почва. Утрами там пахло росой и листьями, падавшими по осени с древних дубов.

Но плохая магия, предназначенная подчинить или насильно сделать что-нибудь природное противоестественным, тоже имела запах. Вот она и наполняла мою камеру, и меня подташнивало от нее с тех пор, как я впервые сюда шагнула.

Я осмотрела свое обиталище. Кто-то обыскал его за время моего отсутствия. Матрас свисал с кровати, простыни смялись. Также из-под подушки исчезла книга, прочитанная мною тысячу раз, но все равно дарившая хотя бы небольшое утешение.

У меня перехватило дыхание, но я заставила себя дышать ровнее и забралась на кровать. Малейший звук активировал ошейник, и я знала, что даже тишайшие вздохи жалости к себе причиняли такую же боль, как и крик в полный голос.

Именно покричать мне хотелось больше всего. Нет, мне это было необходимо. Почти весь прошедший год я придумывала, что скажу принцам, если когда-нибудь снова их встречу. Раньше у меня были тетрадки, куда я записывала мысли. Они приносили мне облегчение, ведь так я избавлялась от обиды и боли, нараставшей в моей груди.

Но затем тюремный психиатр увидела их во время одной из своих «проверок» и сказала охраннику, что они действуют так же, как мой голос.

Не прошло и часа, как в мою камеру вломились и забрали у меня тетради.

С тех пор у моих эмоций не осталось выхода. Колония кошмаров не была местом, где кого-либо реабилитировали или давали второй шанс. Она служила исключительно для кары. Чем сильнее я страдала, тем больше преуспевал Комендант.

Если бы я выставляла оценки, за сегодняшний день он получил бы пять с плюсом. Ему удалось не только причинить мне боль, но и унизить меня.

Прикрыв рот рукой, я прижалась губами к ладони и беззвучно выругалась.

«Почему, Джен? Как ты могла убить его? — слышала я в голове голос Флинна. Вскинув руки, я закрыла уши, словно могла отогнать воспоминания о той ночи. Не сработало. Слова снова и снова прокручивались в моей голове. — Зачем? Как ты могла?»