Укради у мертвого смерть - страница 3

Васильев ринулся к фирмам-маткам, чьи дочерние фи­лиалы вымирали на глазах. Севастьянов, работавший с ним, существовал на кофе, чае и сигарах, которыми пичкали днем в конторах, а вечерами страдал за бесконечными обедами, устраивавшимися партнерами. Утром сдавал под расписку подарки, ценою походившие на взятки. Выматывала перепи­ска с Москвой, на которую оставалась ночь...

Для фирм-маток, если сравнивать их с крупными кораб­лями, дочерние предприятия служили «отсеками», которые, получив пробоину и оказавшись затопленными в бурном море частного предпринимательства, оставляли, однако, главной квартире возможность держаться на финансовом плаву. И даже не сбавлять скорости в делах. Некоторые, по­чувствовав несамостоятельность Васильева и Севастьянова, зависящих от московских разрешений, отписали через их голову прямо в министерство напрямую, что-де выплатили все по обязательствам, предоставив соответствующие чеки в руки лично господам Васильеву и Севастьянову. Куда потом подевались финансовые документы, не их дело. Загляните в бухгалтерские книги фирм, там все сказано. Если же в васильевских книгах непорядок, то и спросите с ваших, а не с наших бухгалтеров.

Вскоре, как выражался глава адвокатской фирмы «Ли и Ли», ведшей сингапурские дела Васильева, побили и собаку, чтобы утихомирить хозяина. Севастьянова отозвали в Мос­кву. Дотошно проверяли документы по его командировкам из Сингапура в Бангкок, Джакарту и Гонконг.

—  Старик, не волнуйся. У тебя все чисто, — сказал Семей­ных, три недели читавший подшивки.

—   Я не волнуюсь...

Но когда три недели изучают финансовые отчеты в особо выгороженном помещении, это и три недели всяких разго­воров всяких людей. Васильев, предугадывая такой оборот, сказал Севастьянову в сингапурском аэропорту Чанги перед посадкой в самолет:

—     Деньги не пахнут. Да их и не нюхают. Их считают. Принюхиваются к людям, которые состоят при счете. По­мни это...

Судя по реплике Семейных, сказанной, когда Севастья­нов почти прикрыл за собой дверь отдела, принюхиваться продолжали. Хотя отчитался Васильев по затеянным опера­циям, задуманным профессионально и в общем итоге обер­нувшимся прибыльно, до доллара. Кроме одной. С финансо­вой группой «Ассошиэйтед мерчант бэнк»...

Она и теперь, эта операция, здесь, на даче Васильева, напоминала о себе закладкой в брошенной на письменном столе французской книге «История кредита». Сплющенным между страниц виниловым пакетиком, в которых ресторан «Династия» на сингапурской Орчард-роуд подавал клиентам палочки для еды. На пакетике оповещалось иероглифами: «Мы бросаем вызов. Человек чести обязан принять его... От­ведайте пекинской утки нашего приготовления. И, если за­кажете еще, вы не только побеждаете в дуэли вкусов, вы — получаете скидку!»

Севастьянов и Васильев обедали в «Династии» в компа­нии Ли Тео Ленга, представлявшего «Ассошиэйтед мерчант бэик». Последняя утка по-пекински для Севастьянова. А че­рез год и Васильев вернулся из Сингапура на пенсию.

... Он намотал ремень на запястье, чтобы полистать книж­ку про кредит. Овчарка, сидевшая у ноги, зарычала.

—    Придержите собаку, — попросил участковый в дверях. Бросил взгляд на руки Севастьянова. — Хочу предупредить... Теперь здесь имущество, подлежащее описи, а не вещи ва­шего друга... Все следует опечатать. И так не по правилам...

Севастьянов почувствовал, что краснеет. Положил книж­ку на стол.

—   Не по правилам?

—   Не по правилам. Василич, обнаружив беду, побежал по бестолковости к инспекторам ГАИ за четыре километра... Нам позвонили в отделение, только когда фельдшера отогна­ла собака... Понятых собирали два часа, вас ждали... Разве по правилам?

—   Что ж, что ждали... Я — единственный близкий покой­ному человек.

—   Но вы — не родственник. Василич меня задурил на этот счет... Так что в комиссию вы не включены. Поэтому прошу покинуть дом. Собаку разрешаю увести...

У летнего умывальника во дворе наткнулись на собаково­да.

—   Ах, собачка, такая собачечка! Что же теперь делать, куда подеваться, ай-яй-яй, — запричитал он. Подлаживался к ов­чарке. Собака тянула оскаленную пасть, подергивая крылья­ми ноздрей и черной губой над клыками. От милиционера, наверное, пахло другими собаками.