Украина тоже Россия - страница 15

ему территории.

Подобная реакция есть ни что иное, как проявление тех самых «имперских

амбиций», в наличии которых подозревают почему-то одну Россию. Все это заставляет

вспомнить известный пример, характеризующий представление о добре и зле у диких

народов. Когда у дикаря спрашивали: «Что такое «добро» и что такое «зло»? — он,

подумав, отве-чал: «Если я ворую жен и коров у других людей — это «добро», а если у

меня воруют жен и коров — это «зло». Так и тут: самим-то ведь высшим начальникам,

небось, приятно, когда после того как они объявили свою вотчину суверенным

государством, весь мир узнал, что: есть такое государство! — допустим, Украина.

Правда, это несколько похоже на то, как один из персонажей комедии «Ревизор»

нашего земляка Гоголя, Петр Иванович Бобчинский просил у другого персонажа,

Хлестакова: «…Как поедете в Петербург, скажите всем.., что вот… живет в таком-то

городе Петр Иванович Бобчинский…» — но это ничего, пусть бы… Однако, почему же

теперь нельзя, чтобы весь мир подобным же образом узнал, что есть такой Крым?! или

Закарпатье?! или город Кобеляки Полтавской области?!.

Так что в этом смысле никаких ограничений по-моему быть не должно, и любой

«субъект административного деления», в принципе, точно так же волен объявить себя

суверенной державой, как и любой человек — назвать себя кем угодно: хоть

Наполеоном, хоть марсианином, хоть тенью отца Гамлета. Существуют, правда,

ограничения несколько иного плана. Если, к примеру, простой человек вдруг ни с того

ни с сего объявит, что он — Наполеон, то это может обернуться для него

нежелательными последствиями, а именно: водворением в известное учреждение. С

административной единицей, объявившей себя государством, ничего такого случиться,

конечно, не может; однако данную «единицу» солидные страны на всякий случай станут

обходить стороной, зная, что тот кто пособен объявить себя Наполеоном, затем вполне

может и укусить. Но это еще полбеды. Потому что кроме солидных вполне могут

найтись и такие, кто, убедившись, что помешательство не буйное, а наоборот — тихое,

и что укуса опасаться не следует, — запросто могут и обобрать, как поступают с

пьяными и сумасшедшими хитрые и циничные люди. Да и солидные на этот счет

зачастую не промах: в нашем мире солидность нередко приобретается именно таким

способом.

Поэтому выступать с подобного рода декларациями — как говорится, «себе

дороже». Тем более, что от смены вывески мало что изменится. В экономическом

смысле изменится разве тем, что маленьким странам нужно будет обзаводиться

атрибутами государственности, тратя на это средства, которые вполне можно было бы

направить на культуру или социальные нужды; к тому же неизбежно придется терпеть

ущерб от разрыва хозяйственных связей. Во всех же остальных смыслах

новорожденное государство рискует превратиться в еще более глухую провинцию, чем

было прежде (особенно, если говорить о том, какие возможности оно способно дать

своему гражданину). Мало ли, в самом деле, сейчас в Африке независимых государств

с пышными названиями.

Тут напрашивается показательный пример — с Ирландией. Существует, как

известно, две Ирландии: одна Ирландия — независимое государство, и вторая —

Северная Ирландия — составная часть Соединенного королевства Великобритании и

Северной Ирландии. Если говорить об экономике, то население «зависимой» Северной

Ирландии живет намного богаче населения независимой Ирландии. Если же говорить

об авторитете государства, то независимая Ирландия — это именно та держава,

которую однажды проспал российский президент Борис Ельцин. По пути из

Соединенных Штатов домой он должен был остановиться в Дублине и нанести визит

тамошнему руководству; однако, — по собственному его признанию, — уснул, а свита