Украина в оранжевом интерьере - страница 20

Разумеется, нет никакой возможности вывести украинскую историю за пределы российского имперского контекста. Это не под силу ни директивным распоряжениям «оранжевых» властей, ни услужливым историкам, занимающимся «деконструкцией мифологем и стереотипов». На протяжении более трехсот лет Украина (кроме западных ее земель) находилась в единой с Россией государственно-политической системе и этому, как говорится в Украине «немає ради». Можно как угодно оценивать этот исторический период, можно отречься от участия выдающихся украинцев в созидании Российской империи, можно, наконец, заявить, что это была не наша история, как многие это и делают, но это не будет значить ровным счетом ничего для нашего прошлого. Его следует изучать, объяснять (по возможности честно), а не заниматься немыслимым выведением за «пределы». Оно там навечно.

И совсем уж смешно было полагать, что унизительное приседание перед шведами поможет нашим евроинтеграционным процессам. Интегрироваться ведь нам предстоит не в абсолютистскую Европу начала XVIII в., а в цивилизованную — начала XXI в. А для этого совсем недостаточно предъявить ей химеру украинско-шведского союза времен Карла и Мазепы. Нужны иные аргументы, которых у нас еще нет. А с таким отношением к истории их может и вообще не быть.

Особое место в торжествах по случаю 300-летия Полтавской битвы президент Украины предполагал отвести Батуринской трагедии. Это явствует из сказанного им на Всеукраинском форуме интеллигенции: «Не буде 300-річчя Полтавської битви, якщо не буде 300-річчя Батуринської трагедії. Це дві сторони медалі. Ми повинні дати правдиву інформацію». Несмотря на некоторую стилистическую корявость фразы, с ее смыслом невозможно не согласиться. Конечно, мы должны знать правдивую информацию. В том числе и о том, почему гетман бежал из своей собственной столицы в шведский лагерь, спровоцировав тем самым ее будущую трагическую судьбу. И, безусловно, обязаны отдать дань уважения невинным жертвам Батурина. Сомнение вызывает только односторонняя адресность сочувственной памяти. А разве жертвы многих городков и сел Полтавщины, разоренных и сожженных шведскими фуражирами, не заслуживают нашего поминовения? А умершие от голода во время многомесячной шведской осады жители Полтавы неужто менее нам дороги?

И почему нашим национал-патриотам, и президенту тоже, не пришла в голову естественная мысль о том, что всех этих жертв, как и самой Полтавской битвы, могло и вообще не быть, не приди на украинскую землю с мечом из далекой заморской страны завоеватели?

В новейших работах, особенно тех, которые призваны подвести под юбилейный указ президента соответствующую идеологическую основу, недобросовестно эксплуатируется тезис этнического противостояния русских и украинцев. Жестокости Петра I, в том числе и батуринская, объясняются не тем, что Мазепа, будучи царским подданным, преступил клятву своему суверену, а тем, что царь, будто бы, вообще ненавидел все украинское. Банальная измена возводится в ранг подвига на почве отстаивания национальных интересов.

Разумеется, это упрощенное представление об истории. Петр I, созидавший империю, был одинаково жесток ко всем своим подданным. На костях сотен тысяч русских мужиков строил свою новую столицу. Был беспощаден к изменникам. Не пожалел даже своего сына Алексея, когда тот решил предать его дело. Рубил головы и посылал на виселицу губернаторов российских, когда они уличались в казнокрадстве. Отдавал под трибунал и разжаловал в солдаты крупных военачальников, допускавших преступную небрежность и панику во время сражений. И, определенно, не задумывался об этничности своих жертв.

Но Петр I не был чем-то из ряда вон выходящим. Жестокость, как пишет Д. Гранин, была в духе того времени. Колесовали и секли головы во всех странах. Таким же беспощадным был и король просвещенной Швеции Карл XII. В письме к генерал-лейтенанту Реншёльду он писал: «Населенный пункт, в котором совершено нападение на шведский отряд, должен быть сожжен дотла... Жителей деревень, которых вы схватите, при малейшем подозрении... следует повесить, чтобы они боялись и знали, что если нас разозлить, то не будет пощады даже для детей в колыбели... Недавно я приказал сжечь целый город, а его жителей повесить