Укразия - страница 27

Небольшая пауза, и снова в кольцеобразном коридоре остался один провокатор.

И снова около него появился китаец.

— Нужно подождать, пять-десять…

— Хорошо.

— Идите за мной.

И китаец увел провокатора за собой.

Каменщиков, потирая затылок и охая, вышел из-за ковра и пошел, по-настоящему пошатываясь и проклиная свое любопытство.

Подойдя к столу и снова осушив бокал вина, Каменщиков огляделся и увидел, что Катя сидит с англичанами и весело показывает им зубы.

— Гм… Подозрительно, — пробурчал он себе под нос и, облокотившись подбородком на спинку стула, взглянул вниз, под столик.

Три ноги в центре под столиком: Кати, Дройда, а сверху, надавливая то на ногу Кати, то на ногу Дройда, двигался спокойный, уравновешенный полуботинок Барлетта. Кровь бросилась Дройду в голову. Он вообще был охотник до женщин, а тем более до красивых, стиля Кати.

Катя побледнела. Она не привыкла к таким шуткам и сейчас сидела вся бледная, полная гнева, забыв о том, что она кокотка.

Дройд улыбался ей радостной улыбкой. Барлетт же спокойно сидел и так же спокойно косил глаза то на Дройда, то на Катю.

— Извините меня, — сказала, вставая, Катя и быстро вышла из курильни.

Барлетт искренне рассмеялся, увидев удивленное лицо Дройда.

— Ну, как находишь укразиек?

Каменщиков, наклонившись к генералу и указывая на уходящую Катю, прошептал:

— Большевичка.

— Вы скоро всех нас будете подозревать в большевизме. Ну и выдумщик вы, батюшка. Молчите, молчите, а не то лопну, — и генерал залился полным звучным смехом, заставлявшим дрожать его живот. Каменщиков обиженно встал и перешел в другой угол курильни, где и подсел к другой группе офицеров.

Задыхаясь, Катя остановилась в коридоре.

Из-за ковра высунулась желтая рука и, схватив за руку Катю, прежде чем она успела вскрикнуть, вложила в ее пальцы записку. Катя, с остановившимся дыханием, затаив готовый сорваться крик, схватила записку, нервно прочла:

Катя оглянулась. Пустой коридор, увешенный коврами, и только как будто ветер иногда шевелил ковры. У Кати немного кружилась голова, ее и пугала эта таинственность и раздражала, раздражала до ненависти и против «7 + 2», и против…

— Кто здесь? — сдавленным голосом спросила Катя.

— Вы согласны? — склонившись, спросил Тзень-Фу-Синь, неожиданно появляясь позади Кати.

Как от удара, Катя повернулась и отступила на шаг.

— Молчите, молчите, товарищ, идите к выходу, автомобиль… Поедете, освободите.

И снова нет китайца, и снова в пустом коридоре одна, одна…

Решение быстро принято. Катя направилась к выходу. В ложу Джона быстро вошел Тзень-Фу-Синь.

— Товарищ… Ступай к автомобилю… Поедешь с женщиной. Освободишь.

— Хорошо, — сказал Джон, вставая и натягивая на голову кепку.

При выходе молчаливый китаец быстро подал Кате шляпу и пальто. Момент — и Катя, опрометью пробежав подземный коридор, очутилась на свежем воздухе, одуряющем до головокружения.

У пролома Катю догнал Джон.

Генеральский шофер автомобиля № 6441 не проснулся от шума автомобиля. Джон любезно пригласил Катю сесть.

— Указывайте дорогу. И автомобиль умчался.

Мелькнули на повороте его два глаза, и снова ночь.

Исчезновения Кати никто не заметил. Пили вино и наслаждались экзотическим танцем, приготовленным Ван-Роозом.

Под странно-шипящую музыку, посреди курильни, с двумя трубками опиума совершенно обнаженная китаянка танцевала танец «Черного дыма».

Энгер подозвал Тзень-Фу-Синя и что-то сказал.

И почти вслед за Энгером капитан Иванов, остановив Тзень-Фу-Синя, отвел его в сторону.

Танец продолжался.

— Можете идти, — сказал китаец провокатору.

На улицах ночь, в подвалах кокаин, опиум, клубы холодного безумного эфира…

В эту ночь совершенно непроницаемый туман затопил улицы.

Туман с моря.

Провокатор шел, оглядываясь по сторонам. Он не видел, как за ним, шаг в шаг, шел Тзень-Фу-Синь. Шаг в шаг, за провокатором шла смерть. Улицы, переулки, задворки, дворы… Качающиеся фонари вдруг освещали провалы дворов, и снова тьма, и снова тишина. Ни одного выстрела. Ни одного звука.

— Странно, — бормотал провокатор, — какая тишина.