Улица Верности - страница 12
- Я сегодня задерживаюсь. Могу дать ключ, и купите по дороге продуктов. Обувь не снимайте.
Э, нет, мы попали не в ту сказку, - подумал Виталя. И передумал.
Она не постеснялась прийти к нему при коллегах в технический корпус:
- Вы же обещали... Я притащила раскладушку на пятый этаж, сварила борщ.
- Видите ли... - заметался Виталя, - срочная работа... понимаете, не хотел вас стеснять... неудобно как-то, мы едва знакомы...
- Знакомы-не знакомы, но чтобы сегодня же вечером снесли раскладушку обратно в подвал!
И вышла, хлопнув дверью. Коллеги ржали.
Делать нечего, идет Виталя за раскладушкой, а Дана караулила, что ли, или увидала его в окно, и стоит на лестничной площадке перед дверью в домашнем халатике на голое тело после душа, влажные волосы распущены, вся сияет, грудь соблазнительно выглядывает...
Виталю как ударило, вдохнул, чтобы сказать что-то, а она сунула ему в лицо кукиш и захлопнула дверь прямо перед его носом.
Вскипел Виталя от обиды, нажал на звонок, чуть ли не вдавливая его в стенку - не работает. Стал колотить в дверь - открой, мне сказать что-то надо. Рвёт дверную ручку - мне только сказать. Я буду стучать всю ночь!..
Соседи уже высунулись.
- Прекратите хулиганить. Сейчас милицию вызовем.
- Вызывайте! Мне только поговорить!
И снова колотить, и ручку рвать.
Уморился. Угомонился. Повернулся спиной к двери, вздохнул. Надо сматываться до милиции.
А сзади неслышно отворилась дверь, кто-то схватил его за шиворот, втянул вовнутрь и властно прильнул к губам...
-...Вообще-то я ничего не имею против мужчин, но я работаю и дома. И каждый день видеть среди своих холстов какого-то мужика с его носками, вещами, бритвенными принадлежностями, гладить ему рубашки, стирать трусы - нет, это не для меня... Хочешь, заходи, кроме трёх природных дней в месяц. А если в квартире пахнет скипидаром для красок, то не взыщи.
- Ты слышишь, что говоришь? А ничего, что мы почти женаты?
- Прости. Но я такая. Можешь меня ударить, если хочешь...
И поцеловала его ладонь.
Она была к нему благосклонна, и могла легко без него обходиться. Она не звонила, всё так же крыла на работе площадным матом, держала в кулаке свой мужской коллектив, и много, и удачно работала с цветом.
Об инциденте с искусством Виталя предпочёл не распространяться. Пусть братья не тявкают. И без них тошно.
Допускал, что, наверное, ещё руководитель её студенческого курса, какой-нибудь народный художник, будучи женатым, трахал её в своей мастерской в обмен на обожание. Пригласил показать работы. И традиционно обещал развестись...
Если в оформительский отдел звонил Виталя, трубку снимал её зам.
- Ушла по делам. А что передать?
- Ничего.
Не выдержал бесконечно долгой майской недели - поехал к ней домой разбираться: что эта бригадирша себе позволяет. Стучал в дверь, стучал.
Выглянула соседка.
- Она на крыше, закат рисует. Только не шумите, у нас дети спать ложатся.
Чего там шуметь - просто рявкнуть, послать, дать пинка.
Дана на плоской крыше пятиэтажки у запачканного краской мольберта быстро писала акварелью исчезающие красно-золотые ворота на горизонте. На раскладном стуле с наброшенным жакетом дремала её рыжая кошка. Он подошёл и стал сзади, чтобы подсмотреть и разгадать. Нагнетая в себе злость, смотрел на ровную уверенную спину в полосатой блузке и завитки волос на шее...
Дана обернулась, не испугавшись, не выпуская кисть из руки и странно глядя. Она ждала. А он, не ощущая никакой неприязни, шагнул к ней. Целовал лицо. Показалось, что ресницы её влажны. Ему стало всё равно, что скажут соседи, коллеги, что подумает кошка. Главное - дети спят. Надо что-то важное обсудить молча...
Ушёл незадолго до полуночи, чтобы успеть на последний троллейбус, и не напрягать её собою, разворачивая раскладушку.
Наутро она позвонила на рабочий телефон.
- Пожалуйста, не приходи больше. Ты вынуждаешь меня изменить жизнь. Я этого не хочу. Пока ты со мной, я не справлюсь. Не приходи.