Улица Верности - страница 23
- Эй, в красном, - крикнул Гриня, - подними окурок и брось в урну!
- Тебе надо - ты и подыми.
- Ё... .... мать! - по слогам отчеканил Григорий. - Я тебе сейчас подниму!
Она подобрала окурок и отнесла в урну.
Запись вживую удалась, мы стали сворачиваться. А Атаман после абдуловских автографов подошёл к девчонке в красном платье.
- Какая школа?
- Вы собираетесь сообщить в школу? - напряглась она.
- Нет, не собираюсь. Просто интересно.
- Ну, первая железнодорожная, - неохотно сказала девушка. - Но вы не думайте... У нас хорошая школа.
- Русский язык Ирина Львовна ведёт?
Она хлопнула ресницами - да-а...
- Передавай привет от Григория. Я был у неё на практике.
- А-а... А вы здесь главный?
- Нет. Просто помогаю ребятам, присматриваю, чтобы ничего не стащили...
-...Ты не представляешь, Майк, с каким уважением она смотрела мне вслед...
Через два дня мы уже записывали с помощью нашего видеовагена, в ещё перестраиваемой Малой студии телецентра, отрывки из спектаклей "Тиль" и "Юнона". Гриша тут же обдумывал будущий о театре сценарий, а я, нервничая, спешно устранял неисправность в нашем изношенном оборудовании, которое уже дышало на ладан.
Очкастый режиссёр Вениамин тему подхватил и, ссылаясь на якобы сбои при записи, по несколько раз заставлял прогонять сцены; а когда актёры на площадке стали уже вскипать (у режиссёров это называется эмоциональный разогрев), одним махом снял всё.
Великолепен был Караченцов.
На радостях всей пёстрой компанией пошли в телецентровскую столовую. Караченцов, обнимая партнёршу за талию, читал экспромтом:
Быть иль не быть,
Вот в чем вопрос.
Оберегать свою свободу
Иль отдавать супружний долг...
Было легко. Чертовски нравилась одна девчушка в костюме фламандской горожанки - ладная, звонкая и ясноглазая. Вырезал ей яблоко звёздочкой. Болтали о Москве.
А это создание вдруг подошло к Грициану и пропело - не покажет ли он ей с подругой город. Во мне всё упало. Гриня, покосившись на меня, сослался на занятость.
А на обратном пути пел мне уже Грицко:
- Не кисни. Будет и на нашей улице праздник. Вот, положим, кому-то Жванецкий - сладкоголосый соловей, а кому-то толстый и лысый дятел... Дело вкуса.
- И кто же из нас дятел?
- Все мы дятлы, - сказал он. - В постели.
И пошёл печатать сценарий.
А я к себе, бессильно ругаясь - Пан атаман Грициан-Практический, голова огурцом, нос картошкой, долбо...
Но я-то Гришаню знаю - как пить дать уже назавтра покажет друг ситный наш белый город. Справится за неумеху. Или, может, отомстит... Он ей покажет... Уж он ей врежет!..
Проезжал мимо на служебном микроавтобусе солидарно-смурной Виталя и бросил:
- Дездемону придушить, а этому оторвать лишнее.
И кивнул водителю - вперёд!
Ладно, Майк, тоже мне нашёлся Марчелло Мастроянни. Пусть всем будет хорошо.
Заинтригованный ситуацией и воспользовавшись отгулом, сходил Виталя во Дворец "Октябрь" на ленкомовского "Гамлета". Она была в своей роли хрупка и трогательна; и звучала как прозрачная и печальная мелодия. Хотелось близко посмотреть в её большие глаза. Для этих глаз пошёл он и на утренний спектакль.
Утреннее представление поразило. Актёры то ли не выспались, то ли не опохмелились. Виталя догадывался, в чём дело - от щедрот республики театр заливали коллекционным молдавским вином. А эти изысканные вина, если их смешивать, развозят похлеще водки, не говоря уж о головной боли. Захаров с труппой не приехал, а то бы всем мало не показалось.
Шпага выпадала из руки Солоницина, играющего Гамлета. Когда появилась она, ещё более несчастная, чем вчера, и вообще никакая, Виталя поднялся с места и двинулся к ней. Утренний зал был полупуст. Он остановился у авансцены. Девушка мечты показалась потерянной и чужой.
Она удивленно посмотрела на него и, кажется, узнала. Он повернулся и пошёл к выходу.
Будучи командировкой в Москве, видел Виталя её - уже прославленную, с не очень удавшейся, по слухам, личной жизнью - в антрепризе. Завораживающая актриса, и всё ещё красива.