Улица Верности - страница 9
- Конечно, лакомый кусочек, - увещевает старший товарищ, - я бы и сам не отказался, но дело превыше всего. Попользовался и будет.
Деду хочется дать в морду, но он сдерживается.
- Ей необходимо уйти к родителям, - говорит адвокат, - прожить у них год, подать в суд на развод, и только тогда она сможет вступить в новый брак. Всё остальное противоправно и может привести вас в тюрьму. И учтите, закон на стороне мужа - он оставит её без гроша.
Соблюдая осторожность и меняя съёмные квартиры, дед с Марленой встречаются в пригородах. Она предлагает бежать в Бухарест и в большом городе затеряться. Дед уверен - именно там их будут искать в первую очередь, и не только полиция.
- Подожди, надо собрать денег и связаться с другом детства. Он контрабандист, и у него есть связи.
А уже кто-то видит их встречи. Муж узнает о деде и переводится в город Яссы, не преминув справиться в полиции и подключить призывной комиссариат.
Дед ещё не достиг призывного возраста, но его снижение, по необходимости, допускалось: из-за неблагонадёжности сделали исключение. Он даёт мзду воинскому начальнику и остаётся служить, вместо военно-морского флота, в Кишинёве в пехотном батальоне. А она исхитряется приезжать поездом под предлогом женских недомоганий и необходимости лечения у своего врача в Кишинёве.
- Золовка следит, - взволнована Марлена, - муж берет отпуск в июле, едем к его родственникам. Возможно, меня там оставят...
Дед кусает губы, но заказанные в Бухаресте поддельные паспорта на супружескую пару с вымышленной фамилией еще не получены.
- Ещё неделя, другая... Я заберу тебя из дома, когда ты будешь одна. С моим капитаном есть договоренность - он даст увольнительную на три дня. За это время мы пересечём границу...
А дальше за одну ночь после ультиматума из Москвы Молдавия становится советской. Казалось, вот она, справедливость, надежда и новый мир. Дед не мог предположить, что Красная Армия остановится, и Яссы не отойдут Молдавской республике. А то бы в первый же день, когда с вокзала двигались колонны с красными звёздами, а с окраины уходили румынские части, ушёл со своим батальоном в Румынию.
Новая граница пролегла по реке Прут. Яссы оказались на другом берегу, и, видимо, навсегда.
Он собирается переплыть Прут, но уже созданы погранзаставы: по любому плывущему стреляют. Он пишет, как ранее уславливались, письмо - "Яссы, почтамт, до востребования"; но почтовые отправления на Румынию не принимаются. Дед идёт куда надо и просит отправить его на работу в Румынию. Но там полагают, что он уже "засвечен". И деда направляют в исполком заниматься коммунальным хозяйством.
- Мировая социалистическая революция неизбежна, - сказал ему председатель горисполкома. - Румыния будет нашей.
Город бомбят в первый же день двадцать второго июня. С войны дед возвращается орденоносцем, с пробитым мочевым пузырём и грамотой с факсимиле Сталина. Предчувствие его не обмануло: всё тот же старый дворник дядя Саша рассказывает, что приезжала в начале оккупации какая-то красивая женщина, искала его в гетто и не нашла.
Шли послевоенные перемещения и фильтрация людей. У деда появилась идея: он раздобыл на черном рынке румынский паспорт, вклеил фотографию. Ему надо было купить штамп в паспорт и справку с решением о репатриации в Румынию. Его сестра в ту пору работала в медсанчасти Министерства Внутренних Дел. Дружившая с нею начальница обратилась к мужу, офицеру МВД.
- Забудь. Репатриируют только группами и в сопровождении. При первой же проверке всё вскроется. Обвинят в шпионаже, это расстрел. А перейдёт границу без документов - на той стороне кто-то донесёт, и её тоже загребут как сообщницу. В лучшем случае её посадят, а его выдадут нам. Что он так переживает? Может, там уже детишки за подол держатся...
Года два-три спустя дед вышел на знакомого румынского коммуниста, теперь писателя, навещавшего сестру в Молдавии. Тот усмехнулся:
- Я понимаю, но в Румынии началась большая чистка; нежелательно попадать под горячую руку вместе с избранницей из буржуазного класса. В любом случае, не до тебя. Никакие старые товарищи в Компартии не помогут...