Улица Вокзальная, 120 - страница 53

Все путешествие я проделал не выпуская из рук кисета, то набивая трубку, то снисходя к поистине назойливым просьбам моего спутника.

Потеряв, наконец, терпение и не желая прослыть в его глазах простофилей, я поинтересовался, почему бы ему не последовать примеру других курильщиков и не купить себе табака.

– А на какие шиши? – захныкал он.

Порывшись в кармане, он извлек два франка. Остатки демобилизационного пособия. Я пожал плечами.

– Подбирай окурки.

Он ответил, что чувство собственного достоинства не могло бы явиться препятствием к этому занятию, но что вагонный коридор – не бульвар.

Всю дорогу мы вели столь же интеллектуальные беседы. Нечего и говорить, что, когда мы прибыли наконец в Шато-дю-Луар, я вздохнул с облегчением.

Я высмотрел второразрядную гостиницу, где снял комнату на двоих. На обслуживающий персонал мой спутник произвел не слишком неблагоприятное впечатление. Я одолжил ему пальто, которое, хотя и оказалось великовато, обладало тем несомненным преимуществом, что выглядело менее потертым, чем его собственное; засаленную кепку он сменил на мой берет; кроме того, я заставил его побриться. Лишь одна характерная черта сохранилась от его прошлого облика: неподражаемая привычка кривить рот. Но так как он в основном помалкивал… Перед тем как отправиться на поиски, я позвонил Ребулю и сообщил ему свой адрес; навел у хозяина гостиницы справки в отношении Вокзальной улицы. И получил отрицательный ответ.

– А теперь в путь,-скомандовал я, награждая Бебера звучным шлепком по спине.– Видишь пачку табака? Как только найдем место, она – твоя.

Он скорчил гримасу и вышел на середину улицы, пытаясь сориентироваться. Мы двинулись на юго-запад.

Дул малоприятный холодный ветер. Серое небо сулило неминуемый снегопад. Ручьи покрылись толстой коркой льда, промерзлая земля звенела под ногами. Островки черных деревьев, с голых ветвей которых изредка взлетали вороны, казались издали забытыми вязанками хвороста. Как этот скорбный пейзаж отличался, должно быть, от того веселого, который являл собою этот провинциальный уголок в лучах июньского солнца! Сумеет ли Бебер в нем освоиться?

С растущим беспокойством задавал я себе этот вопрос. Время шло, а мой взломщик все медлил с радостным возгласом, который сделал бы его владельцем пачки табака. Ночь едва не застала нас вдали от нашего жилища. Когда с замерзшими ногами, руками и лицами мы возвратились в гостиницу, поданные нам щи пришлись как нельзя более кстати. Я отсыпал Беберу четвертушку пачки. Он честно ее отработал. И не его вина, что мы не смогли отыскать того вожделенного места.

Наутро, перед тем как возобновить поиски, мы попотчевали себя плотным завтраком. В деревенской жизни были свои преимущества: скудость военного времени ощущалась здесь не так остро. Хозяин, видевший в нас нежданных клиентов, спешил оказать нам множество мелких услуг. Он заботливо осведомился, нравится ли нам вино, не слишком ли черен хлеб, довольны ли мы своим пребыванием в гостинице.

– Сервис отменного качества,– ответил я с набитым ртом.– Но я был бы просто счастлив, если бы мне удалось отыскать птичку, с которой мы вместе сидели в плену. Этот парень, сам того не ведая, стал миллионером. Видите ли,– добавил я конфиденциально,– я занимаюсь различного рода расследованиями по поручению семейств.

И сунул ему фотографию матрикулярного номера 60202. Он почтил ее внимательным изучением и вернул с безучастным видом.

– Этот месье здесь жил?

– Полагаю, что да. Не припоминаете?

– Нет. Должен признаться, что я работаю здесь всего три месяца. Вот кто смог бы вам помочь, так это папаша Комбетт.

– Кто это?

– Браконьер, знавший здесь всех в радиусе десяти километров.

– А где его можно найти? – оживился я.

Хозяин гостиницы рассмеялся.

– На кладбище… и, увы, не в должности сторожа.

Я уже готов был излить свое разочарование, но Бебер опередил меня.

– Есть! – закричал он, отбрасывая вилку и выворачивая рот в поистине феноменальной гримасе.– Есть! Выкладывайте причитающийся мне табак. Комбетт… Ла-Ферте-Комбетт… Помню, как прочитал это название на дорожном указателе, минут десять спустя после того, как нас накрыли…