«Упрямец» и другие рассказы - страница 39
Только посвящение на первой странице — чужое. И конечно же, из Эдгара По:
А на следующей странице мое собственное стихотворение — акростих:
Тут я умолкаю, так как первые буквы следующих строк раскрыли бы подлинное имя моей Астарты. Вероятно, все, кто помнит еще символистскую поэзию тех лет (это было после первой мировой войны), догадаются, что в остальной части стихотворения были «чертог в рубинах», «замок старинный», сапфиры и диадемы, равно как и бездны, умело срифмованные с «миром подзвездным».
Второе стихотворение повествовало о «путнике», шедшем к Ней «из далеких стран, где садится солнце прямо в океан».
Дальше — поэма в прозе:
«Душа моя — гробница, в которой витают тени безвременно угасших грез, — протянешь ли Ты, о волшебница, руку, чтоб вновь воскресить их?»
«Душа моя — море безбрежное — не счесть утонувших надежд, — протянешь ли Ты руку, волшебница…»
И так далее, до самого конца альбома.
Разве можно было не оказать мне предпочтения?
Письменные любовные признания остальных «претендентов» были изорваны, по свидетельству кузена, на мелкие клочья и выброшены вон с категорическим:
— Дураки!
А мой «Пур сувенир» был принят со светлой улыбкой и нежным рукопожатием, след которого я еще целую неделю ощущал на своей ладони.
Иные недоброжелатели, возможно, сочтут, что улыбка — слишком слабое вознаграждение за целый альбом лирических восторгов, — что ж, эти люди, вероятно, никогда не любили. В противном случае они поняли бы, что за одну улыбку такой девушки, как Астарта, юноша, которому нет еще семнадцати, мог отдать… Впрочем, смешно даже искать какое-либо сравнение среди земных сокровищ!
Ее улыбка была хрустальной колыбелью, которая и днем и ночью сладко баюкала меня. Она одарила меня волшебной способностью счастливых: мне стал доступен и шепот звезд, и шелест трав, и птиц небесных щебетанье.
Улыбка эта выделила меня из всех, но я ни разу не воспользовался этим преимуществом. Ни разу не осмелился пройтись рядом с нею по главной улице, ибо к этому времени я уже сделал для себя одно открытие: я знал, как неловко чувствуют себя богатые девушки, когда им приходится идти рядом с оборванцем по улице, где разгуливают и гарнизонные офицеры и банковские служащие.
Чувства, высказанные в альбоме, были только нашей с Нею тайной. Астарта расхаживала с этими ненавистными чиновниками и лощеными офицеришками, но зато, стоило лишь ей обернуться, она встречала печальный взгляд своего верного рыцаря.
И так день за днем, до самых рождественских каникул.
Для всех — радость, для меня — мука.
Как пережить эти две недели в опустевшем, занесенном снегом городе, придавленном мрачными скалами, нависающими над самыми крышами домов!
Охваченный тоской, я сидел в квартире ее кузена, дожидаясь его возвращения. Дождался. Два часа напролет развертывал перед ним душераздирающую картину будущих каникулярных страданий. И, наконец, получил добрый дружеский совет:
— Приезжай ко мне в гости — другого выхода нет!
Прослезившись, я обнял его.
В гости…
Двадцать восемь километров по занесенному снегом шоссе. Я коченел, зарывшись в солому на попутных санях, запряженных волами, отогревался на мельницах, попадавшихся по дороге. А мои многострадальные башмаки расползлись совершенно…
На карте это — село, а в действительности — маленький курортный городок, разбогатевший на доходах от минеральных ванн. Большие отели, пансионы, виллы, огромный сосновый парк, заснеженные аллеи и доносящиеся издалека песни влюбленных.
Очищенный дорожными страданиями, я воистину достиг того волшебного рубежа, где юность превращает жизнь в сказку.
Разве не сказочен этот занесенный снегом маленький городок?
И разве то большое здание на холме — это отель? Нет, это волшебный дворец, в котором живет и томится в ожидании Она — Астарта, моя единственная возлюбленная, моя сбывшаяся мечта.
Приезд гимназистов на каникулы — праздник для городка. Они привозят с собой спектакль, срепетированный в гимназии. Они устроят вечер, веселье, танцы.