Уральский самоцвет - страница 14

стр.

Кого посылать на юношеское первенство в Стокгольм? — Этот вопрос встал перед руководителями шахматной федерации СССР в 1969 году. Было четыре молодых мастера, показывавших в турнирах юношей и в совместных соревнованиях со взрослыми отличные результаты. Анатолий Карпов — читатель уже знаком с главными его достижениями. Были и еще успехи — чемпион МГУ на очередном первенстве СССР в Риге на юношеской доске показал абсолютно лучший результат — девять побед, две ничьих и ни единого поражения! Однако нельзя было сбрасывать со счетов талантливого ереванца Рафаэля Ваганяна — его третье место в полуфинале чемпионата СССР среди взрослых значило многое. Всем помнилось и выступление Миши Штейнберга в массовом чемпионате страны, где играли многие сильные взрослые шахматисты. Здесь он был награжден за творческие достижения призом «За лучший эндшпиль». Еще Саша Белявский — чемпион Советского Союза среди юношей. Кто из четырех наиболее достойный? У каждого были свои минусы и плюсы. В конце концов было решено: провести в Ленинграде матч-турнир трех по шести партий (занятый состязаниями в Молдавии, Белявский не смог принять участие в ленинградском соревновании).

Со старта вперед вырвался Толя Карпов: в первом круге он победил обоих своих конкурентов, во втором сделал две ничьи, а при третьих встречах вновь поверг и того и другого. Уже после первой половины состязания стало ясно: учитывая особенности стиля игры и характер Карпова, его победа не вызывала сомнений.

Еженедельник «64» писал в те дни об итогах ленинградского состязания трех лучших:

«Анатолий Карпов будет представлять Советский Союз на чемпионате мира среди юношей. У него очень почетная, но и чрезвычайно трудная задача. Оставшееся до начала соревнования время ему вместе со своим тренером предстоит полностью посвятить подготовке».

Советские шахматисты при подготовке к ответственным соревнованиям следуют советам одного из основателей отечественной шахматной школы — Александра Алехина. Отвечая на вопрос: что предопределяет успех в шахматах, Алехин писал:

«Я считаю необходимым для успеха три следующих фактора. Во-первых, понимание своей силы и слабости; во-вторых, точное разумение силы и слабости противника; в-третьих, более высокая цель, чем минутное удовлетворение. Эту цель я вижу в научных и художественных достижениях, которые ставят шахматную игру в ряд других искусств».

Глубокие, полные философского смысла слова! Скольким шахматистам они помогли в совершенствовании, в подготовке к турнирам, наконец, в достижении победы. А разве не относятся эти же положения полностью к борьбе в других видах спорта, а также и ко многим областям научной и трудовой деятельности. Разве не зовут они к строжайшей критике самого себя, ликвидации слабых мест в своем характере, повышении квалифицированности. Эти призывы и требования к самому себе учат внимательно и скрупулезно вскрывать все тормозящие причины, точно учитывать всякие препятствия и преодолевать их. Причем не ради целей мелочных, корыстных, а ради служения общему делу, своему народу, человечеству.

Фурману уже в самом начале занятий с Карповым вскоре стало ясным творческое лицо молодого подопечного. Не победы любой ценой, а логически красивые партии в первую очередь интересовали Толю. Его влюбленность в шахматы была заметна в каждом жесте, каждом слове. «Шахматы — да они для меня все!» — как можно еще ярче выразить свою беспредельную привязанность к какому-либо искусству.

Было еще одно обстоятельство, которое ставило перед Карповым «более высокую цель, чем минутное удовлетворение».

Вот что писал сам Фурман:

«Мы расценивали чемпионат мира среди юношей очень высоко. Анатолий понимал свою большую ответственность перед миллионами советских шахматных любителей. Четырнадцать лет прошло с того времени, когда Борис Спасский в первый раз (и в последний) выиграл для нашей страны титул юношеского чемпионата мира. Настало время, давно настало, время, вернуть этот титул в страну шахматных чемпионов».

Вдохновленные высокой целью, связанные дружбой и творческой общностью, Карпов и Фурман принялись за подготовку к ответственному состязанию. Тренер-наставник души не чаял в своем любимце, в любую минуту он готов был дать отпор тому, кто хотел обидеть Карпова, причем порой эта защита была трогательно-наивна.