Урок кириллицы - страница 10
Так оно при ближайшем рассмотрении и оказалось. Потеряв обложку, книга вместе с ней утратила и своё название, и имя автора — и вообще она начиналась с семнадцатой страницы, имела несколько вырванных листов в середине и была мне несимпатична!
— И сколько вы за неё хотите? — спросил я скорее просто так и, перевернув несколько затертых страниц, остановился глазами на подвернувшихся строчках.
«…Однако хорошо известно, что знаки древнеславянской азбуки по своей природе двойственны, — излагал там неведомый автор. — Каждый Знак есть Буква-Число, а точнее: Число-Буква. В такой последовательности возникает эзотерический алфавит, сначала Число, а затем Буква-Слово… Письменный Знак, следовательно, являет собой синтез: Число+Буква. А если учесть, что каждая Буква выражается Словом, то можно записать: кириллический Знак есть Слово+Число… По существу своему каждый Знак кириллицы представляет собой Символ, а вся азбука — это целостная знаковая система… Если развернуть кириллический Знак и представить его в виде Букв-Слов и Букв-Чисел, то сразу обнаруживается много странностей… Азбучные Слова-Числа в древности представляли как первоэлементы, из которых слагается духовное Мироздание. Но Вселенная и Человек, мир открытый и скрытый существуют не раздельно, а слитно, поэтому в славянской азбуке в явном Знаке светится тайный смысл. Диалектический подход позволяет подобрать ключи к дешифровке всей структуры образно-числовых символов. В первую очередь необходимо правильно разделить азбучный Универсум. Обычно славянский алфавит изображают в виде сплошного ряда от Аза до Ижицы. Нередко Числа отделяют от Букв. Но такое представление Знаков разрушает внутреннюю структуру алфавита. Поэтому необходимо так расположить Буквы-Числа, чтобы ярче высветились принципы, коими руководствовался Константин, обустраивая кириллицу в соответствии с философско-теологическими представлениями древних мыслителей об Универсуме…»
Заинтересовавшись, я перевернул сразу ещё несколько страниц и снова наугад прочитал:
«…Будучи первообразцом стиля, Константин Философ создавал свою богооткровенную азбуку, руководствуясь логико-математическими соотношениями, проистекающими из „троичного догмата“, на основе сокровенного „Плана Божьего“. Любой алфавит, не содержавший тайнописного закона, считался тогда варварским, оскверняющим вероучение…»
— Так сколько это стоит? — переспросил я, отрываясь от книжки, у Арона Григорьевича.
— Не заставляйте меня краснеть! — отмахнулся продавец. — Разве такой неказистый товар заслуживает настоящей цены? Я отдаю вам эту книгу задаром — пробейте в кассе тридцать шесть рублей, и читайте себе ради вашего Бога.
— Тридцать шесть рублей? — изумился я. — За изорванную старую книжку неизвестно даже какого автора? Бутылка водки дешевле стоит!
— Молодо-о-ой челове-е-ек! — с нескрываемой укоризной покачал головой Арон Григорьевич. — Да разве же можно всё в этой жизни измерять водкой?.. За книгу, в которой раскрывается замысел вашего Бога о вашем же народе, стоило бы заплатить и в пять раз больше, а вы — жалеете каких-то тридцать шесть рублей!
— Да я и не жалею, я заплачу, я ведь понимаю, что книга интересная, забормотал я, — но вы же сами видите, в каком она состоянии. Ни обложки, ни начальных страниц…
— Только не смешите меня этими начальными страницами! Будто не знаете, что на них всегда печатают не нужное ни одному читателю вступление. Если бы его кто-то не вырвал, вы бы сдуру взялись его читать, да и бросили. И великая тайна кириллицы прошла бы мимо вас. А так вас от него освободили… Так что спешите с благодарностью в кассу и не задерживайте меня, пожалуйста, у меня отбою нет от покупателей.
Я оглядел пустой зал магазина и скептически хмыкнул.
— А что вы себе тут хмыкаете! — обиделся Арон Григорьевич. — Настоящий покупатель — он как шел всегда с заднего крыльца, так и теперь другой дороги не ищет. Потому что ему нужно не изобилие, а товар. Так-то, молодой человек… Не изобилие — а товар…
Я заплатил в кассу названные тридцать шесть рублей, забрал у продавца безымянную книгу и, прижимая к груди покупку, вышел на московскую улицу.