Уроки украинского. От Майдана до Востока - страница 13

– Битву под Полтавой, – отвечают те. – Як она була, як она закiнчилася. Як Петр Перший победил.

– А еще кого из русских правителей вы знаете?

– Путина… – отвечают семиклассницы, прячась за печку.

– Чего вы стесняетесь? – спрашивает Богдан. – Расскажите, как вы к Путину относитесь?

– Да ни як, – смеясь и не выглядывая из-за печки, отвечают они.

– Он – президент России, – говорит мальчик, сидящий за партой. – Плохой. Неправду говорит.

– А к России как относитесь? – спрашиваю я.

– Вы ненавидите Россию? – утяжеляет вопрос учитель.

– Да не, – отвечают ученики. – Зачем?

– Так они еще маленькие, чтоб политикой интересоваться, – говорит он. – Они в основном музыку слушают. Какую? – обращается с новым вопросом к ученикам. – Ра-сий-с‑ка-ю, – сам отвечает за них.

Выйдя из школы, Богдан идет в ту сторону, куда полчаса назад свернули лошадки. В весенней траве на обочине копошатся белые куры с ярко-красными гребешками. По левую сторону – дома: в один или два этажа.

– Я – фашист? Я? Фашист? – снова спрашивает себя он, и так доходит до стелы, стоящей на постаменте, а у ее подножия лежит плита с выгравированными фамилиями. В верхушке стелы – каменный венок. Ниже – надпись: «Вечная слава героям».

– А если я – фашист, почему у меня в селе стоит памятник советским воинам? – спрашивает Богдан. – Мой прадед – Герой Советского Союза, – растягивает он слова, от чего кажется, что это легкий ветерок, гуляющий в ветвях граба, утягивает их из его рта. – Его в сорок четвертом призвали, ему было девятнадцать лет. А тех, кто не хотел, сразу в бандеровцы записывали. Через две недели они уже были в бою, и половина из них была уничтожена. – Он направляет костыли в проход оградки, окружающей стелу. Карабкается ближе к плите. – Хамандяк В.П. – тысяча девятьсот первый – тысяча девятьсот сорок третий, – читает он. – Хамандяки – это мои родичи. Старшей сестры муж – из Хамандяков.

На плите, покрытой тонким слоем зеленого мха, оказывается еще три брата Хамандяка. Только один из них – тысяча девятьсот восьмого года рождения – дожил до сорок шестого года.

– А я, получается, фашист. – Богдан вытирает мокрый лоб. – У нас в Дрогобычском районе – тридцать восемь сел. В каждом есть такие памятники, кроме трех. В тех – сломали… Це герои, – говорит он, спускаясь вниз. – Вне зависимости от того, за кого загинули. Кратко: главное – что за родину воевали. За ро-ди-ну.

Сельский учитель отправляется дальше – вперед по дороге к деревянной церкви, крыша которой накрыта пластинами такой блестящей стали, что кажется, на ней плещется вода. Иконы на входе в церковь проложены вышитыми полотенцами. Холодное солнце высвечивает зеленые отметины на боках грабов. Из земли поднимаются ярко-белые кресты, на которых яркий свет стирает темные пятна зимних осадков. Икона на деревянном фасаде яркостью красок оттеняет бледность весны, входящей сейчас в село Летня, и подснежников, кое-где поднимающихся из травы.

– Живем бедно, – говорит Богдан. – А хотим жить лучше. Постоянной работы нет, в основном в селе живут за счет заработков за рубежом. Мы привыкли каждую копейку считать, но церковь люди построили сами – за свои деньги.

– Разве вы бедно живете? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам. За церковной оградой виднеются двухэтажные дома – белый, желтый, розовый. В одном из дворов – высоким квадратом сложены кирпичи. Некоторые крыши краснеют черепицей.

– Да вы посмотрите на эти хаты! – опершись на костыль, Богдан поднимает другой и показывает в сторону домов, которые я сейчас разглядываю. – Разве это гарно? Разве это хорошо? С девяностых годов у нас строится новая школа и никак не могут закончить. У нас тут завод долотный работал. Его Газпром приватизировал и закрыл… А вы были в Европе? Мы с Европой сравниваем. Там – порядок. Как там хотим жить. Живите и вы краше. Чем краше наш сосед живет, тем и нам краше. Я – сельский учитель. Моя зарплата в перекладе на доллары – двести. Я хочу достойно жить и достойно зарабатывать.

Выйдя из церковной ограды и снова ступив на сельскую дорогу, Богдан своей бойкой ходьбой демонстрирует – и одной ногой человек может развивать большую скорость. На повороте его нагоняет невысокий человек. Они здороваются за руку, тот представляется мне Андреем, и дальше они идут вместе. Богдан – немного выбиваясь вперед.