Успеть на войну [СИ] - страница 14

— Давай, Коля, выпьем за то что мы выбрались из такой передряги из которой мы не должны были выбраться.

— Давай, Сеня, за жизнь, за новую жизнь.

— Эх, хорошо пошла, ну а теперь, Коля, говори, что у тебя за проблемы.

— Да нет никаких проблем, хотя… — и я рассказал ему и о новом начальстве, о празднике и проблемах с этим праздником связанных.

— Тю-ю, дурной, слушай меня, музыкантов мы тебе подберем, насчет концерта… я тебе вот что скажу, в прошлом году тоже был концерт, значит так, там спели пару песен о комсомоле, пару о партии и товарище Сталине, станцевали "Яблочко" и кадриль, был номер из солдатского юмора. Все длилось около часа, начальство осталось довольным.

— Давай, наливай.

Утром меня разбудил Тарас.

— Товарищ младший политрук, а товарищ младший политрук, вставайте, через двадцать минут построение перед штабом.

Да-а-а, вот это мы дали, Сеня спал на моей кровати в гимнастерке, кальсонах и сапогах. Сапоги лежали на подушке, я оказывается, спал на полу, постелив шинель. На столе был ожидаемый бардак, разбросанные и надкусанные куски хлеба, сыра, колбасы, лука, две банки из-под кильки в которые мы кидали окурки. Растолкав Сеню, я принялся искать гимнастерку и портупею, Сеня с мрачным лицом сев за стол и что-то там выбрав начал есть, потом придвинув одну из банок кильки в томатном соусе и поковырявшись вилкой резко наколол рыбку, это он так думал, то был окурок в томатном соусе, и отправил себе в рот. Охренеть, я даже перестал одеваться и смотрел на Сеню с открытым ртом. Тот, берет вилкой еще окурок и бросает в рот. Пережевывает и изрекает, мол какая-то жесткая, и горькая килька. Тут меня побило на хи-хи, потом я просто ржал как ненормальный, тыкая в Сеню пальцем.

— Колька, я тебе сейчас по шее дам, ты что, надо мной смеешься. Ты что, потерял список кого бояться надо? Тебе напомнить?

Я отвечаю, что он не кильку ест, а бычки в томатном соусе. Он берет банку и тыча пальцем в надпись "Килька", и упорно мне доказывает что это не бычки, бычки, мол, крупнее.

Стоя в строю во время построения возле штаба я незаметно потирал раскалывающийся затылок, этот гад все-таки дал мне подзатыльник, когда разобрался что он ел. И слушал вполуха бубнеж нашего комиссара… В едином строю, бу-бу-бу… как один, бу-бу-бу… под знаменем Ленина-Сталина… и т. д и т. п.

— Разойдись.

Ну наконец закончилось

— Младшего политрука Чуйко к комиссару.

Блин, а ведь хотел по-быстренькому слинять.

— Товарищ полковой комиссар, младший политрук Чуйко…

Иванов нетерпеливо махнул мне рукой.

— Чуйко, слушай меня внимательно, мне сегодня сообщили, что к нам на праздник приедет командующий Ленинградским военным округом комкор Хозин и наши шефы. Поэтому делай, что хочешь, бери кого хочешь, но чтоб концерт был не хуже, чем в Большом театре, ты понял меня?

— Да, товарищ полковой комиссар, понял, только где я найду столько балерин?

— Каких таких балерин, ты в своем уме, Чуйко?

— Разрешите доложить, в Большом театре танцуют балет, но концерт я сделаю не хуже. Но есть одна просьба.

— Давай говори свою просьбу, остряк.

— Так как времени осталось мало, я прошу, чтобы меня освободили от дежурств, построений, караулов и занятий.

Что-то долго он думает, наверное не разрешит официально посачковать, вон даже пальцы загибать начал наверное на сколько суток меня на губу отправить за дерзость о балете, но…

— Хорошо, ну смотри у меня, не справишься, пойдешь народное хозяйство подымать где-нибудь на Колыме. Все, иди с глаз долой.

И куда мне направить свои стопы, к Сене или к Тарасу… Не, пускай Тарас сам занимается, зам он или не зам, пойду к Сене.

— Ага, сам пришел, отравитель.

Сеня сделал зверское лицо и вытянув в перед руки с растопыренными пальцами, пошел на меня как Отелло.

— Сень, ну ты же сам ел, я ведь тебя насильно не кормил этими бычками.

Рядом стояли два лейтенанта и с улыбкой смотрели на меня, пятившегося и Сеню.

— А что произошло, — спросил один из них.

— Да вот, Сеня бычками траванулся немного вчера у меня дома.

— Не бычками а килькой в томате.

— Ну тебе видней, Сень.

И меня опять пробило на ржач, Сеня, смотря на меня тоже не удержался, а через минуту к нам присоединились оба лейтенанта. И вот стоим мы четыре идиота, кружком и ржем как жеребцы а недалеко стоят Сенины бойцы и глядя на нас тоже начинают заводиться.