Успокой моё сердце [СИ] - страница 69
Желания говорить нет ни у меня, ни у него.
Впрочем, уходить тоже никто не собирается.
В конце концов, малахиты возвращаются. Медленно, крайне медленно, он открывает их, будто впервые в жизни.
Тихое «Grazie» немного разбавляет излишнюю напряженность ситуации.
Смотрю на своего похитителя и не могу отделаться от мысли, что не боюсь его. Вернее, перестала бояться. Я все чаще высматриваю в нем положительные качества, ищу то, зацепившись за что, можно лишний раз обрадоваться приятному открытию… И стоит отдать мужчине должное, он все чаще помогает мне в этих поисках, выуживает откуда-то изнутри странные черты характера, с первого взгляда совершенно ему не присущие.
Благодарность, например, как сейчас. Когда в последний раз за эти пять лет я слышала такое простое слово? Разве что в магазине косметики, где покупала гель для душа с ароматом розы…
— Nessuni problemi. (Не за что.) — робко улыбаюсь, ещё не до конца веря, что он действительно это сказал.
Мир меняется к лучшему.
В малахитах, направленных на меня, явственно проступает усталость, немного раздражения, и отголоски… боли. Физической?
Прогоняю наваждение быстрым качанием головы. Когда снова поднимаю её, взгляд моего похитителя уже опущен.
— Вам нужно поспать.
— Я могу спать где угодно, — Каллен безрадостно усмехается, глядя на стену прямо перед собой.
— Вы собираетесь ночевать здесь? — изгибаю бровь, не зная, как по-другому расценить его слова.
— Белла, иди к себе, — Эдвард качает головой, снова закрывая глаза и откидывая голову назад, — твое дело сделано.
Непроизвольно натыкаюсь взглядом на опустевший шприц. Острая иголка поблескивает от света, падающего с потолка.
— Наркотики, да? — презрительности скрыть не получается.
— Наркотики, — мужчина вздыхает, — и ещё множество различных зловредных трав. Какое тебе дело?
— Не мне, — качаю головой, автоматически впиваясь глазами в каштановую дверь детской. — Джером. Вы не боитесь, что он это найдет?
Если не боится, положительная динамика рухнет в одночасье.
— Джером не лазит по ящикам других комнат. Это правило.
Что же, в такой ситуации не слишком глупое. Но ведь можно же убрать шприцы туда, где мальчик сто процентов не сможет их отыскать. При всем желании.
— Оно у вас во всех спальнях?
— Во всех.
— Зачем? — не понимаю. Действительно не понимаю. Если доза так необходима, почему бы не приходить в нужный час в одно и то же место и не принимать её там? Для чего все эти прятки?
— По-моему, я и так слишком много тебе сказал, — остерегающе замечает Эдвард.
Что же. Это правда.
— Давайте я помогу вам вернуться в вашу спальню, мистер Каллен, — дружелюбно предлагаю, меняя тему.
— В этом нет необходимости.
— Ну не спать же здесь? — поражаюсь его упрямству. — Поднимайтесь.
— Белла, вернись к себе, — мой похититель начинает злиться. — Оставь меня в покое!
— В кровати вам никто не помешает. Обещаю.
Наглость, дерзость, излишняя болтливость и самоуверенность — ночами Белла Свон превращается в такую особу? Нет даже имени, которое ей бы подошло. Идиотка, разве что.
— Я сплю с Джеромом.
Слова мужчины повисают в тишине. С малышом? После приема наркотиков?
— Вы его испугаете, — теряю спесь, когда дело касается ребенка, — не нужно, мистер Каллен. Пожалуйста, вернитесь к себе!..
— Мое терпение вовсе не безгранично, — потирая пальцами переносицу, рычит он, — встань и уйди. Это приказ.
— Только с вами, — пожимаю плечами, демонстративно садясь на пол и решительно смотря мужчине в глаза. Малыш не пострадает. Он и так достаточно напуган. Не нужно ему видеть отца в таком состоянии среди ночи.
Интересно, чем кончится мое противостояние? Страх липкими щупальцами заполняет внутренности, сжимает их. Никуда не деться. Но брать слова обратно поздно.
Эдвард оценивающим взглядом всматривается в мое лицо. Его губы приоткрываются, произнося что-то тихое и совсем не слышное.
— Будь по-твоему, сегодня я ночую там, — он кивает на мою распахнутую дверь. Решение принято мгновенно.
Радостно улыбаюсь, чувствуя свою победу. Неожиданно приятно.
— Хорошо, — с готовностью поднимаюсь, протягивая ему обе руки, — будь по-вашему.
Моя веселость производит на мужчину странное впечатление. Но, благо, больше он ничего не говорит.