Усы, лапы и хвост - страница 5

Сказать откровенно, оно и для человека было, мягко говоря, не совсем обычным. По крайней мере, для той местности, где я родился, вырос и жил. Благодарить за него мне следовало родительскую блажь, обернувшуюся для меня хоть мелкими, но неотвязными неудобствами. Вроде крошек в кровати. Мое имя коверкали все кому не лень, то превращая в Мартына, то сокращая до Тина и Марта. Спасибо, что хоть Тиной или Мартой не называли, честное слово.

Это в лучшем случае. В худшем по имени сразу же составляли обо мне впечатление как о снобе или фанфароне. Не горя желанием ни дружить с таким, ни вообще иметь дел. Причем вполне рабоче-крестьянская фамилия впечатление это не спасала, но напротив, на фоне имени звучала весьма нелепо. Примерно как «Герцог Эдвард Кузьмич Уэльский».

— Ну так слушай, что я тебе скажу, Мартин, — с чувством превосходства изрек Рваный, — людям плевать на тебя, на меня… даже на других людей. Каждого из них интересует только он сам.

— Спасибо, заметил уже, — проворчал я, — как насчет сказать чего-то, чего я не знаю? А то, смотрю, сам выживаешь как-то… все равно.

— А чего бы не сказать, — нимало не смутился Рваный, — по крайней мере, напомню. На охоте какие два главных правила? Во-первых, не тебя должны замечать, а ты. Во-вторых, нужно знать как можно больше о тех, на кого охотишься. И люди в этом отношении ничуть не лучше и не хуже мышей. Ну или воробьев.

— Так, значит, охота, — начало доходить до меня.

— А они — добыча, — закончил мысль Рваный, кивая в сторону очередного прохожего, — пойдем, покажу, как надо на них охотиться.

Мы пересекли тротуар, проезжую часть и, преодолев бордюр, спрятались в кустах, окружавших газон.

— Теперь смотри, — сказал Рваный, — смотри… и оценивай. Мотай, так сказать, на ус.

Первый прохожий, коего мы приметили из засады, оказался мужчиной лет сорока. Некогда атлетически сложенный, ныне он успел обзавестись изрядным брюхом, а лицо, обрюзгнув, сделалось похожим на морду старого бульдога. Оттого особенно нелепо смотрелся на этом двуногом его почти облегающий костюм. Хуже — только черная кожаная ветровка, неуместная в такую погоду.

Машина, из которой этот тип вышел… вернее вывалился, была ему под стать. Тоже объемная, и с такой же претензией на значительность. А еще наверняка неповоротливая — везде, кроме совсем уж широких и свободных трасс. Как слон в коридоре. Вот и сейчас припарковал ее хозяин абы где, едва ли не на проезжей части. И почти впритирку с другими автомобилями. Так, чтоб и самому с трудом выехать, и другим помешать.

— Однозначно отпадает, — уверено заявил Рваный.

Ну а я не возражал, потому как помнил этого… хм, человека еще по прежней, людской, поре своей жизни. Даже других людей он, наверное, едва замечал — так стоит ли от такого ждать милосердия к двум бездомным котам? Скорее уж изменится наклон земной оси, а прямо под этим газоном найдут нефть.

Обладатель авто-исполина скрылся в своем подъезде, а спустя уже пару минут мимо нас поцокали каблуки. Какая-то девица, худощавая и высокая, словно дерево, торопливым шагом прошествовала через двор. Я с сомнением поглядел на Рваного.

— Думаю, тоже — пустое, — изрек он, правда, уже не так безапелляционно, — слишком торопится куда-то… это раз. А два: видишь, какая доходяга? Кожа до кости! Будто сама живет на улице и ест, что найдет. Избытку еды у подобных людей взяться неоткуда.

Тут на мгновение Рваный замолчал, всматриваясь куда-то в сторону.

— А теперь смотри, — сказал он, — подходящий объект пожаловал. Смотри… и учись.

«Объектом» мой товарищ по несчастью назвал мальчонку лет пяти. Тот как раз вышел из подъезда, в руке держа стаканчик мороженого.

— Ребенок — раз, — прокомментировал Рваный, — а значит, более податлив. Спокойный, не хулиганит — это два. То есть даже в случае неудачи хотя бы уйду невредимым. И три: у него с собой еда. Есть чем делиться.

С этими словами кот выбрался из-за кустов и, крадучись, двинулся навстречу ребенку. Когда до того осталось несколько шагов, Рваный выскочил навстречу, гоня перед собой лапами какой-то мелкий камушек.

Со стороны это выглядело довольно забавно; по крайней мере, для пятилетнего мальца — тот сразу улыбнулся. Не останавливаясь на достигнутом, Рваный отбросил камушек и лег на бок, затем перевернувшись на спину. И, сладко потянувшись, дал посмотреть на себя с различных ракурсов. После чего, словно бы невзначай… облизнулся.