Утренняя заря - страница 15
— Не надо меня захваливать, отец, — засмущался Бицо. — Дезертировал я по личным мотивам, а это еще не заслуга.
— Если можно, один вопрос, — вмешался в спор майор, щуря глаза и хитро улыбаясь. — Почему вы не пошли работать в полицию?
— Я? — Бицо был ошеломлен.
— Вы, дружище… Дело в том, что я видел список, который показывал ваш сельский писарь: все интеллигенты, кто еще молод и, так сказать, мог быть заподозрен в том, что он отлынивает от службы в армии, все до единого натянули себе на руку повязки, все вдруг подались в народную полицию и теперь болтаются без дела в сельской управе. А если взять сливки вашего общества, то большая его часть живет в «охраняемом доме», флиртует во дворе с хозяйкой заводика, ухаживает за дамами, которым не нашлось места в офицерских автомобилях… Так ведь? Я не преувеличиваю?
— Не знаю… Может, и так.
— Но вам-то известно, что там, на реке, на строительстве моста днем с огнем не найти ваших коллег… Или кто-нибудь есть? Вот видите. Потому я и спрашиваю: почему вы не в полиции?
— Потому что… в общем… — Бицо искал объяснения этому и для самого себя, — меня никогда, даже когда я учился, не принимали в господское общество как равноправного члена. А потом я подумал: мост — это мост для армии! Чем быстрее его построят, тем скорее закончится война… Вот вроде бы поэтому.
— Понятно, — кивнул майор. — Вы, дружок, — как бы это сказать? — не совсем пропащий человек… — Подробнее он этого не объяснил, но его кивки и подмигивания в сторону Кесеи, присланного из Будапешта, вызвали у Бицо ощущение, что он, сам того не сознавая, выдержал какой-то экзамен и экзаменаторы остались довольны результатами. — Я думаю, на этом мы и закончим. — Майор встал, потянулся, хрустнул суставами. — Если нужна будет наша поддержка, — обратился он к Кесеи, — то, как договорились, двери политотдела для вас открыты днем и ночью. И еще кое-что…
Он повернулся, оперся о стол. «Шлеп-шлеп» — он похлопал по накопившимся на столе бумагам и выкопал из-под этой кучи пистолет.
— Пожалуйста, — сказал он, протягивая его Кесеи, — вам придется много ездить, товарищ, пригодится… Нет-нет, спрячьте, — прервал он отнекивающегося Кесеи, — в районе еще остались недобитые фашисты. У деревни Уйфалу́ переправу охранял целый жандармский полк. Да еще как охранял!.. Ни один из них не попал в плен: кто там и погиб, а кто переоделся в штатское. Во всяком случае, те, кто смог найти укрытие, сбежали. Теперь они притаились, скулят в углу, зализывают раны, но клыки у них еще не выдраны. Да и раздел земли им не понравится…
Что еще говорил майор, когда они расставались, Бицо не запомнил — настолько он был ошеломлен всем услышанным.
И еще он был совершенно поражен пистолетом, который Кесеи запихал в свою сумку.
Бицо готов был поклясться, что узнал его с первого взгляда: это был пистолет адвоката Тубоя. В последний раз Бицо видел его в руках старшего патруля, маленького татарина. «Сказать ему? — улыбнулся он про себя, выходя вместе с отцом и Кесеи из замка. — Нет, — решил он, — пожалуй, не стоит. Все равно не поверят. Столько совпадений даже в сказке не всегда бывает…»
Было около девяти часов вечера. Веял теплый, приятный ветерок. На его дыхание еще голая аллея упирающихся в небо тополей отвечала глухим эхом, словно цитра, которую забрасывают на шкаф после очередной игры.
По дороге все еще двигались русские танки…
На повороте стояла крепкая, полногрудая русская девушка-регулировщица. В одной руке она держала флажок, в другой — красный фонарик. Когда голова танковой колонны приблизилась к ней, танки на миг остановились, а потом, покорившись флажку девушки, сделали поворот и с грохотом покатились дальше, оставив за собой густые клубы сизого дыма.
— Ну, если эти куда ударят, дело будет, — заметил старый Бицо.
— А ведь и ударят, — поддакнул ему Кесеи, протягивая на прощание руку. — Завтра в восемь. Сабадшаг[7], товарищи!
— Как? Разве вы не к нам? — спросил старый Бицо с упреком в голосе.
— Нет, к своим родственникам, — ответил Кесеи. — Там меня уже ждут. — Повернувшись, он быстро зашагал и скоро исчез, будто растворился.