В долине Аргуна - страница 61

Пленника ввели. Он все слышал и знал, что ему предстоит.

— Дорогой друг, издевательски-ласково сказал Усман, — у тебя только два выхода: или ты принимаешь позорную смерть или соглашаешься стать мужем молодой, красивой и весьма обеспеченной вдовы из уважаемой тейпы, чем и будет достигнуто наше полное примирение.

— Ваше первое предложение мне не по душе, — спокойно ответил Салман. — А вторым я просто польщен. Но как отнесется к нему моя будущая супруга? Ведь вы как бы ставите ее на одну доску со смертью…

— Обо мне не беспокойся, дорогой, — нежно пролепетала Мелижа. — Я не обижаюсь.

— Итак? — решительно спросил руководитель операции.

Салман понимал, что женитьбой на Мелиже сектанты, с одной стороны, хотят перетянуть его на свою сторону, с другой — убрать его как соперника Бахазы и снова предоставить этому типу простор для агрессивных устремлений относительно Саши.

— Итак? — грозно повторил Усман.

— Я согласен, — легко ответил молодой человек.

При этих словах Тумиша, видимо уже давно очнувшаяся, но не дававшая об этом знать, вскочила и со словами: «Нет! Ни за что! Никогда! Он мой! Только мой!» — бросилась к Салману. На пути она сбила с ног Сапи и двух неизвестных с ружьями. Халипат и Унисат с перепугу сами упали в обморок. Возник колоссальный переполох. Лишь Мелижа, вдохновленная открывшейся перед ней перспективой долгожданного замужества, сохраняла присутствие духа. Видя, как внезапно изменилась обстановка, Салман оттолкнул Тумишу и бросился в открытое окно. Вслед за ним в это же окно выскочили претендентки-соперницы Мелижа и Тумиша. Обе женщины хотели поймать парня, каждая считала его своим, лишь ей принадлежащим. Салман как буря летел по темному саду.

— Он лобзал меня! — кричала за его спиной Тумиша.

— Он дарован мне шейхом! — вопила совсем рядом Мелижа.

Сектанты вскоре опомнились и бросились в погоню…

Но тщетно! Быстроногий жених уходил все дальше и дальше от преследователей. Скоро из далекой дали и уже чуть слышно до него доносилось: «Он лобзал!..», «Он дарован!..»

Впереди была река. Салман бросился в реку…

Приходченко вошел в свой кабинет и растворил окно. Утренние запахи зрелого кавказского лета заполнили директорское обиталище. Казалось, и письменный стол, и арифмометр на нем, и шкаф с бумагами, и каждая бумажка на столе и в шкафу — все вместе с директором вдыхало эти запахи и хотело блаженно воскликнуть: «Ах, как хорошо!»

Постояв немного у окна, подышав свежим воздухом, полюбовавшись на далекие горы, Приходченко сел за письменный стол: его ждали дела. Все утро он подписывал бумаги, отвечал на телефонные звонки, беседовал то с агрономом, то с механизаторами, то с какими-нибудь еще посетителями.

Часов в одиннадцать, когда наступило относительное затишье, к директору вошла счетовод Тамара.

— Вы слышали, Савелий Лукич, новость? — таинственно спросила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Как, вы ничего не слышали? О Салмане?

— А что о нем можно услышать? Что он замечательный ремонтник-рационализатор? Что у него золотые руки? Это мне известно давно.

— О, да! Рационализатор он превосходный. Добился того, что одним ударом укладывает троих. И ручки у него золотые. То эти ручки тянутся к Саше, то к Тумише, то к Мелиже…

— Перестань болтать! О его драке с Бахазой я знаю. Тут он не виноват. А насчет женщин — враки.

— Враки? Это я-то вру? Да знаете ли вы, что он, кроме того, всю ночь бегал по аулу и стрелял в женщин, стариков и детей? А вы, директор совхоза, спите и ничего ие слышите!..

— В каких детей он мог стрелять, если все дети ночью спят?.. Иди-ка, милая, лучше займись своей работой.

Тамара резко повернулась и с негодующим выражением на спине вышла.

Через несколько минут без стука дверь распахнул Ханбеков. Его первыми словами были:

— Слава аллаху! Наконец-то все в порядке…

— Разобрались! — радостно воскликнул Приходченко.

— Разобрались!

— Мне с самого начала было ясно, что парень ни в чем не виноват.

— Конечно! — охотно согласился Ханбеков. — А то, что он любит деньгу — кому до этого какое дело.

— Любит деньгу? Впервые слышу. По-моему, не больше, чем все мы.